– Из Азии? – повторила Десс и застонала. – Нет, Рекс, я не о тех парнях, что завоевали Рим. Я о ребятках, которые любят рядиться в черное.

– Ох, Десс, – фыркнула Мелисса, – на себя посмотри!

– Это вовсе не черный. Это цвет мокрого асфальта, – парировала Десс.

– Возможно, у древних готов тоже было что‑то вроде Самайна, – продолжил Рекс. – Во многих культурах были праздники в конце октября. Ночь пожирателей душ. Праздник духов. Поминки по солнцу.

Джессика скептически подняла одну бровь.

– Ночь пожирателей душ? Да уж, веселенькое название для праздника.

Десс испустила долгий вздох.

– Да почему мы вообще говорим об этом? Все эти языческие штучки остались в Старом Свете, а мы находимся в Оклахоме, и Хэллоуин – это просто повод продать побольше конфет и карнавальных костюмов для малышни. А темняки, как говорила Энджи, скрывались тут задолго до того, как сюда добрался кто‑либо из европейцев.

Джонатан откашлялся.

– Вообще‑то, Десс, это не только в Европе заведено. Ты знаешь, что в Мексике празднуют день мертвых? И хотя это тот же самый день, что и канун Дня всех святых, там отмечают его по‑своему.

Рекс кивнул.

– Да и некоторые индейские племена тоже примерно в это время отмечают День старухи.

Десс рассмеялась.

– Извини, Рекс… День старухи? – Она оглядела всех по очереди. – И – что там еще?.. Ночь пожирателей душ, поминки по солнцу, рассвет мертвецов… Мне показалось или все эти празднички называются малость жутковато?

– Конечно жутковато, – кивнул Рекс, его пугающая маска не дрогнула в ответ на поддразнивание Десс. – Взгляни на голые деревья за окнами, на серое небо, на сухую траву. Слово «Самайн» на кельтском языке означает «конец лета». Начало зимы. – Тут голос Рекса зазвучал хрипло, словно он провел несколько дней в пустыне без капли воды. – Умирание света, время, когда тепло превращается в холод…

Все на мгновение умолкли, даже Мелисса, похоже, слегка испугалась этого нового голоса Рекса. Джонатан услышал, как наверху что‑то заскрипело. Значит, Мадлен все‑таки дома. Но почему она прячется в мансарде?

Он посмотрел на Мелиссу, гадая, что могло произойти между ними тремя накануне ночью.

Десс нарушила молчание, шумно вздохнув.

– Рекс, духи и привидения тут ни при чем, это все вопрос чисел. Одиннадцатый месяц плюс единица. Получаем двенадцать. Вот и все.

Джонатан нахмурился. Когда они жили в Филадельфии, мать всегда водила его в церковь в канун Дня всех святых. Даже от католического варианта Самайна ему становилось не по себе.

– Ладно, Рекс, – сказал он, – валяй, расскажи нам, что представлял собой Самайн в те времена, когда он еще не превратился в Хэллоуин со всеми его маскарадами.

– Ну, вы не поверите, но люди и тогда наряжались, – сказал Рекс. – Только самым важным моментом, главным ритуалом было возжигание костров. Люди сжигали все, что могли, даже кости забитого домашнего скота, надеясь хоть ненадолго отогнать ночь. Конечно, они знали, что зима все равно придет рано или поздно. Самайн – это когда приходится смотреть в глаза надвигающейся тьме.

– Получается что‑то вроде поздравительной открытки наоборот: «Надеюсь, вы и ваши родные хорошо встретят наступление тьмы!»

– Согласен, – кивнул Рекс. – С виду не похоже на подходящий повод для праздника. Но на самом деле у них были причины радоваться приходу тьмы.

– Вот‑вот, я и говорю, – пробормотала Десс, – чисто готская фишка.