- В натуре! - поддержал Серого Колян. - Припугнем этого мужика! Заявимся к нему все вместе и скажем: «Если рога не удалишь, то мы тебя за ноги и об пол».

    - Точно! - обрадовался Толян. - Именно за ноги и об пол!

    Эдик задумался.

    - Вообще-то это идея, - сказал он, - только надо по-умному. Короче, так… - Тут лицо Эдика приняло хитрющее выражение, что в сочетании с рогами и распухшей мордой сделало шефа похожим на киношного монстра. Братки невольно подались назад.

    - Короче, так, - повторил шеф и скабрезно подмигнул. - Сейчас мешки с рыжевьем перетаскиваем в машину, ставим ее где-нибудь невдалеке от дома механика и идем к нему. Он сейчас на работе, и дома у него никого нет.

    - А робот? - напомнил Серый. - Он, говорят, палкой дерется.

    Эдик терпеливо вздохнул и принялся объяснять, словно туповатому ученику:

    - Робота мы вчера заделали. В пыль. В труху! Забыл, что ли? Короче, забираемся к механику и ждем. А когда он заявится, мы его накроем! Никуда он не денется, все сделает, как миленький.

    На самом деле в голове Эдика зрели совсем, совсем другие планы…

    - Шеф, ты - гений! - обрадовались братки. - Так и сделаем!

    Стараясь не шуметь, они подкрались к дому Маланьи. В открытое окно было слышно, как бабка тяжело ходит по комнатам, как жалобно скрипят половицы.

    - Слон натуральный! - прошептал Колян, сидя на корточках.

    Внезапно старуха остановилась. Братки облились холодным потом.

    - Кхе-кхе! - неожиданно густо прокашлялась Маланья. - Кхе!

    - Рвем когти! - запаниковал Серый, но Эдик схватил его за рукав.

    И тут бабка запела. Мотив был страшноватый, слов почти не разобрать, братки поняли только разудалый припев:

    Эх, тачанка-ростовчанка,

    Д наша гордость и краса!

    И-эх! Могучая тачанка,

    Все четыре колеса!

    - Это она про нашу тачку поет! - испугался Серый. - Себе ее заныкала! Такую крутую тачку!

    - Я ей заныкаю! - взвился Эдик. - А ху-ху не хо-хо? Бабуля! - позвал он из кустов. - Это мы пришли!

    В окне появилось бабкино лицо. Оно было исполнено мрачной решимости.

    - Ага, голубчики, нарисовались! - сказала Маланья с какой-то нехорошей радостью, - Обидели сироту-старушку, а теперь извиняться пришли?

    - Бабуля, это же шутка, - примирительно улыбнулся Эдик, - тебе ведь все равно зубы надо было выдирать. Вот и выдрала! Зато без боли, как у лучшего дантиста. А мы тебе новые вставим, золотые. Будешь у нас как царица!

    Услышав грубую лесть, Маланья на секунду замерла, затем махнула рукой:

    - Ладно, уж. Чего там, я на вас зла не держу! Такая уж, видно, планида! А вы чего, обедать пришли? Так ведь рано еще, чай, только завтракали.

    - Не, бабуля, мы отчаливаем, - сказал Эдик и подмигнул браткам: вот, мол, как хорошо получается. - Пора нам. Засиделись.

    - Ну и отлично, - сказала Маланья, - отчаливайте.

    - А это… - Эдик заговорщицки подмигнул бабке. - Нам бы забрать из сарая…

    - Что забрать-то? - не поняла Маланья.

    - Ну это самое! Да не притворяйся, ты же в курсе.

    - Ах, картошечку! - улыбнулась Маланья и тоже заговорщицки подмигнула.

    - Ага, - осклабился шеф, - мои парни ее вчера в погреб спрятали.