— Учти, расскажу Адаму, что ты меня преследуешь. Посадит тебя на двое-трое суток, чтобы успокоился.

— Расскажешь?! — и за считанные секунды преодолеваю расстояние между нами. — Какая же ты дрянь, — забираюсь ей под подол. — А вот это здесь лишнее, — и с силой срываю с нее трусики. Риша явно такого не ожидала, отчего аж взвизгивает.

— Совсем спятил?! — хватается за мою рубашку.

— Именно так, — впиваюсь в нее жадным, грубым поцелуем.

— Безумец, — стонет мне в губы.

Но мне все равно. Пусть вырывается, пусть грозит пожаловаться своему рогатому защитничку, пусть даже кусается. И после дикого поцелуя, от которого губы Риши горят огнем, взваливаю ее на плечо и несу в дом.

— Арон, ты…

— Молчи! — шлепаю по голому заду.

Риша

Вот же сумасшедший некромант… пришел, учинил беспредел. Наверное, надо было ему хотя бы записку оставить в то утро.

Но у него на плече очень даже удобно висеть, разве что прохладный ветер задувает под неприлично задравшийся подол. Однако скоро Гедель затаскивает меня в дом и, слава Моране, хотя бы не швыряет, а аккуратно усаживает в кресло-мешок, сам же опускается на колени напротив.

И он по-прежнему зол, очень зол. Вена на шее пульсирует с бешеной скоростью, из глаз едва ли не искры летят. Бедолага Арон напряжен до такой степени, что того и гляди взорвется; но главное, он возбужден. И если уж взорвется, то в одном конкретном месте. А вообще забавно наблюдать за его ревностью, Гедель серьезно думает, что я встречаюсь с Адамом. С другой стороны, я ведь не говорила ничего конкретного, лишь пару раз абстрактно ответила на неуместные вопросы некроманта, а то взялся совать свой сексуальный нос, куда не надо.

— Арон, ты переходишь все границы, — пытаюсь усесться поудобнее. — Учти, стоит мне щелкнуть пальцами, и адская боль скует твое шикарное тело.

— Мне и так больно, — подается вперед, хватает кресло и подтягивает вместе со мной к себе. — Я не могу понять, почему ты все-таки ушла, чем тебе не понравилось со мной?

— Почему ты думаешь, что не понравилось? — опускаю руки на подол, чтобы не светить самым сокровенным. — Мне казалось ты уверенный в себе мужчина.

— Ты ведь понимаешь, что я сейчас возьму тебя?

— Понимаю. Но только в том случае, если я этого захочу, милый Арон, — а он уже на грани. Нет, ну так мучить лучшего в городе судмедэксперта я просто не имею права. Что будет, если господин Гедель умрет от переизбытка тестостерона? Вся работа встанет! — Иди ко мне, — убираю руки с подола. — Тебя надо успокоить.

Как же приятно его раздевать, ощущать пальцами напряженное тело, смотреть в глаза, преисполненные безумия и одновременно мольбы.

— Риша…

— Тсс, не трать время на слова, — начинаю целовать эти пухлые губы.

— Ты обращаешься со мной, как с малолетним дураком, — с удовольствием отвечает на поцелуи, а дышит до того часто, словно вот-вот задохнется.

— Но ты и ведешь себя, как малолетний дурачок, хотя, — расстегиваю ремень на джинсах, — ты у нас далеко уже не юноша. Сколько тебе лет?

— Тридцать шесть, — отвечает шепотом, а параллельно закрывает глаза. Пожалуйста, не останавливайся. — Я же чувствую его руки на бедрах.

Сколько в нем страсти, сколько энергии, сколько силы, и все это сейчас мое. Но Гедель снова перехватывает инициативу, тогда мы оказываемся на полу, вернее, на пушистом ковре.