— Ты ведь только мой черт, Адам? — уже не просто двигается, а вздрагивает, выгибается.

— Только твой.

В ту же секунду с губ Кейны срывается стон, а я ощущаю, как ее тело сладко сжимается.

— Каракулевый комиссар, — замедляется моя любимая ведьма. — Теперь твоя очередь, — и накрывает губы своими.

А за мной не заржавеет, я уже тысячу раз готов. И давно как еле терплю.

— Моя говоришь? — улыбаюсь, после чего подхватываю ее, разворачиваю спиной и снова насаживаю на себя. — Держись крепче, — и она хватается за края ванны, мой же хвост обвивает Кейну за талию. От каждого толчка ведьма вздрагивает, стонет и сильнее вцепляется в борта. Спустя какие-то две-три секунды меня накрывает с головой, сердце рвется вон из груди, в легких не хватает воздуха, а по ногам прокатывается судорога. Это то самое состояние, когда кажется, что познал суть всего и вся, после чего в теле резко заканчиваются силы, эйфория уступает место полнейшему расслаблению. Да, сейчас мне хочется лечь в постель, прижать к себе любимую женщину и забыться. Она здесь, она рядом, она жива.

Быстренько смыв с себя все следы полового преступления, заканчиваем с водными процедурами. Я подхватываю Кейну на руки, уж больно мне нравится ее ощущать, и несу в кровать — в мою кровать, где мы будем спать до самого утра. И с этого момента так будет всегда.

— Я не верю, — мотает головой рыжая-бесстыжая, когда ложится мне на руку, обнимает.

— Поверь, Кейна, теперь мы вместе, — а хвост обвивает ее ногу, — это чтобы ты не упала с кровати, а то мало ли.

Но она и не против.

Кейна

Если бы я умела летать, я бы непременно оседлала метлу и поднялась высоко в небо, как раз туда, где сейчас парит моя душа. И виной тому этот несносный черт, который спит мертвым сном, а за ногу продолжает держать крепко. Видимо, его хвост всегда начеку.

Смотрю на Адама и все еще не верю, что мы с ним были близки. Но повторения хочется, и очень. Вот прямо сейчас, пока все спят, пока солнце не взошло. Тогда касаюсь его хвоста, отчего тот напрягается, шерсть на нем встает дыбом, а следом встает дыбом и кое-что другое. Какая интересная взаимосвязь! Подергай одно — и встанет другое.

Уже через пару секунд я лежу спиной к Герону, а его хвост ласкает меня между ног. Зато Адам продолжает сладко дрыхнуть. Нет, ну каков лентяй!

— Не желаешь присоединиться? — толкаю его локтем в грудь.

— Так я уже, — пододвигается поближе.

Настойчивая ласка доводит до исступления слишком быстро. И как же приятно осознавать, что моя фригидность имела место быть только потому, что у меня черта не было. Тогда в мгновение ока оказываюсь на нем верхом. Хочу его обласкать с ног до головы, хочу всего зацеловать. Однако я снова недооцениваю хвост, который обвивает меня за шею и слегка оттягивает назад, чтобы его хозяин мог сесть и преспокойно целовать меня сам.

— Главный тут я, — касается он губами всего, до чего дотягивается.

— Так уверен, — хватаю за кончик этого удава и провожу языком чуть выше метелки, отчего Адам зажмуривается, а главное, теряет контроль.

Правда, ненадолго. И видимо, я сделала что-то такое, за что сейчас буду расплачиваться своим несчастным телом.

— Сама напросилась, — заваливает меня на спину и начинает целовать с таким напором, что я готова кричать «сдаюсь», но увы, рот занят. В общем, остается лежать и получать удовольствие.

Вдруг Адам останавливается, прекращает терзать мои губы:

— Я люблю тебя, — и осторожно входит, наполняет собой до отказа.