На что молча киваю.

— Будем надеяться на лучшее, Адам, — откуда ни возьмись, появляется Гедель.

— Тебе какого беса тут нужно? — Вот только его мне еще не хватало.

— Вообще-то, мы все на одной стороне. Я отправился на поиски с одной из групп.

— Слишком тебя много в последнее время.

— Предлагаю выпить, — выпрямляется этот павлин стриженый.

— Мне нужно домой к детям, — завожу мотор. — И я с тобой не то что пить, я с тобой на одном поле… короче, ты понял.

— Прости за тот инцидент, Герон. Это все из-за Риши.

— Да плевать я хотел на тебя вместе с Ришей, — и выруливаю на дорогу.

Сейчас мне плевать на них всех, меня заботит только Кейна. Подонок мог сделать с ней все что угодно. А я, как и год назад, ни хрена не могу. Какие бы громкие обещания себе не давал, но на деле я по-прежнему беспомощен. Его возможности и мои несопоставим ы, он долбанный варлок, к тому же хитер и очень осторожен. И он всегда оказывается на шаг впереди. Что до того послания, то никакой это был не приступ паники, сукин сын действовал по четкому плану, а что ужаснее, добился-таки своей цели.

По пути домой пытаюсь подобрать правильные слова для Насти, но ничего в голову не идет. Дьявол! И чтобы хоть как-то справиться со злостью и отчаянием, выжимаю педаль газа. Движок ревет, колеса собирают все ямы и колдобины, мимо пролетают деревья, холмы, низины. А когда подъезжаю к мосту, резко торможу. Что же я им обоим скажу? Есть лишь один вариант — соврать. Только вот себе не соврешь, себя не обманешь.

Если бы можно было повернуть время вспять, я бы не стал трогать Кейну. Она жила своей жизнью, занималась любимым делом, воспитывала дочь, но тут влез я со своим «хочу». Влез и все испортил.

За годы службы доводилось видеть всякое: как мужья убивают жен из-за сущей мелочи, как чернокнижники совершают зверские ритуалы, как садисты и психи воруют людей для своих игрищ. После такого, казалось бы, уже ничему не удивляешься, ничего не боишься, но сейчас мне как никогда страшно. И боюсь я смотреть в глаза этой маленькой рыжей девочке, которая ждет возвращения матери. Но мне придется.

Паркуюсь как можно тише, а когда поднимаюсь на крыльцо, то еще минут пять стою напротив двери и морально готовлюсь к встрече с детьми.

— Ладно, все равно другого пути нет, — и захожу в дом.

В ту же секунду в нос бьет аромат выпечки, а до ушей доносится голос, ее голос. Да как это?! Кейна! Тем временем из зимнего сада продолжает раскатываться эхом: «Летят утки, летят утки…», но следом слышится второй знакомый голос: «…и два-а-а гус-я-я». Какого хрена вообще творится? У меня что, начались галлюцинации? И сорвавшись с места, несусь в направлении сада. Совсем скоро взору является совершенно дикая картина. Две ведьмы сидят на столе, пьют коньяк, едят торт, причем уже руками и орут песни. Причем настолько увлечены и настолько накачаны спиртным, что меня в упор не замечают. Я же стою столбом и пошевелиться не могу. Живая! Пусть пьяная, пусть вся перепачканная и лохматая, пусть абсолютно не умеет петь, но живая!

— Кейна, — слетает с губ, отчего она вздрагивает, резко замолкает и медленно поворачивается ко мне.

— Адам, — спрыгивает со стола. — Ты не подумай чего, я тебе звонила, но ты не отвечал.

— Потому что забыл телефон в комиссариате, — кое-как бормочу вдруг онемевшим языком.

— Адам, — машет мне еще более пьяная Риша, — приветики! А мы тут тортиками балуемся. Кейна так шикарно печет, я в восторге. И я ей все-все объяснила про нас, — выставляет руки вперед, — что мы с тобой ни-ни.