— Д-да…

Мгновение спустя Морана хватает меня за голову.

— Твой разум просветлеет, твое тело содрогнется от боли, твоя душа зарыдает и очистится от морока первенца Корса де Гонзака. Узри истину, дочь моя…

И все исчезает, пропадает… я ничего не слышу, не вижу, не ощущаю. Чувства возвращаются постепенно, одно за другим. А обнаруживаю себя все в той же гостиной. На полу и мебели толстым слоем осела сажа, я и сама ею покрыта с ног до головы. Сердце меж тем бьется слишком медленно, в груди все еще давит, и дышится с трудом. Но теперь у меня есть то, что нужно Адаму. Есть имя… А главное, мой разум свободен от влияния этого выродка.

Однако только хочу подняться, как жуткая боль сковывает поясницу. Нет, вставать нельзя. Благо, телефон положила рядом, хоть тут не оплошала.

— Адам? — Как хорошо, что он всегда берет трубку. — Ищи сына Корса де Гонзака. Это он… ваш душитель.

— Как ты? Что с голосом? Тебе нужна помощь?

— Ничего. Я в норме. Ритуал вышел немного болезненный. Но ты не переживай, я в силах о себе позаботиться. Спасай свою семью, мой комиссар.

Как больно-то… с трудом поворачиваюсь на бок, прижимаю колени к животу. У всего есть своя цена. Я хотела избавиться от ни в чем не повинного дитя, вот и расплата. То самое избавление. И пусть я была под влиянием, пусть мое сознание было затуманено ложью, тем не менее, я хотела убить своего ребенка. А такое не прощается. Никогда не прощается.

Еще часы так противно тикают, словно смеются надо мной, забирая секунду за секундой драгоценного времени. И тикают долго…

А веки тяжелеют. Видимо, лучше мне уснуть, так все произойдет быстрее. Но вдруг в мою болезненную дрему врываются сначала звуки шагов, а потом и голос:

— Ну-ка, иди сюда, — ощущаю руки, потом до слез знакомый запах. — Допрыгалась.

— Прости. Прости меня… — остается только рыдать, а что я еще могу? — За все прости.

— Молчи.

— Я рада, что все-таки смогла помочь, — смотрю в эти серые глаза, такие серьезные, красивые.

— Помогла, ничего не скажешь. С этого дня ты завязываешь со всеми ритуалами. Поняла?

— Ничего не могу обещать. — Арон укладывает меня на заднее сиденье машины. Увы, но он тоже не простит. Прав был отец, я порченая оказалась. — Куда ты меня собираешься везти?

— В больницу, куда еще.

— Врачи не помогут, Арон.

Но ответа я не удостоилась. Гедель молча уселся за руль, а через какое-то время мы уже были в центральном госпитале, где меня отправили в отделение, соответствующее моему положению.

И что важнее всего, Арон остался рядом. Конечно, почти не разговаривал, разве что с врачами, а на меня только шикал и цыкал, если пыталась встрять в диалог. Но в какой-то момент мы все-таки остались наедине.

— Послушай, — беру его за руку, — мне жаль, Гедель. Мне искреннее жаль, что именно я оказалась той самой предательницей, что именно с моих слов все началось. Как ведьме мне нет оправдания.

— И ты меня послушай, Савьерри, — накрывает мою руку своей. — Я был бы сейчас куда счастливее, если бы услышал не это жалобное бормотание, а кое-что другое. Поверь, я понимаю, в каком мире мы живем, как работает магия, я полжизни изучаю различные практики, пытаюсь преумножить свою собственную силу. Так что не надо извиняться за то, что было неизбежно, что было чужим желанием, не твоим. Ты такая же случайная жертва. А вот за риск, которому ты подвергла моего ребенка, вот за это у меня есть жгучее желание выпороть тебя.

— Обещаю, если все закончится благополучно, лично принесу тебе ремень.