И правда, здесь еще одна спальня, но раза в полтора меньше. Боже мой, такое ощущение, будто мы попали в какой-то киношный дом с призраками. Отделка вроде и не совсем жуткая, но такая… на грани. Бордовые обои в цветок, лепнина на потолке, паркет, ужас какой, елочкой. Резная темная мебель. А гардины из бархата. Шабаши проводить здесь самое то, но не жить. Что сказать, чертов дом.

Потом находим ванную. Забавно, здесь тоже деревянные полы и обои на стенах, местами вон грибок уже пробивается. Фу! Надо изыскивать любой способ и бежать отсюда.

Тут слышится скрип двери. Вернулся оборотень в погонах, что б его.

— Осмотрелись? — ставит на небольшой круглый столик поднос, на котором чайник, чашки и горка самых разных булок на тарелке.

— Хуже дома я еще не видела, — складываю руки на груди, говорю при этом спокойным ровным голосом.

— И чем это мой дом тебе не угодил? — А глаза черта точно вспыхивают. Ага, вот и больная мозоль.

— Заскорузлые казематы это, а не дом.

На что верзила фыркает и молча удаляется. Ничего, ничего, ты еще сам от меня откажешься. Если меня достать, я могу в такую мегеру превратиться, мало не покажется. Изведу. Правда, подобного еще не случалось, но сейчас все, что есть во мне от ведьмы, уже клокочет и переворачивается.

После нехитрого ужина мы с Настей перестелили постель, а заодно начихались от души. Спать будем вместе, так и мне, и дочке спокойнее. И через пять минут моя измученная малышка уже спит крепким сном, а я боюсь закрыть глаза. Понимаю, что черт притащил нас сюда не чтобы съесть под покровом ночи или принести в жертву, но все-таки на душе неспокойно, тревожно и горько. Я жила своей размеренной жизнью, все держала под контролем, и вдруг в один момент все рухнуло. И работа! Завтра Мария Федоровна придет в мастерскую, меня же нет, вещи на прилавке, что она подумает, как вообще быть?

Вопросе на тридцатом все-таки уснула. Вернее, просто отключилась.

А очнулась, словно по приказу.

В комнате царил полумрак, разве что несколько тонких струек света пробились в дырки на гардинах и тонкими иголками вонзились в замшелый ковер на полу. И мне снова стало тошно. Так, пора найти этого мерзавца. Пообещал же утром поговорить. Благо, дочка спит. Она у меня вообще соня.

Черта при полном параде нахожу в кухне. Сидит чинно-блинно за столом, пьет кофе, любуется пейзажем за окном. Ирод недобитый!

— Садись, — кивает на стул, не глядя в мою сторону, — у нас есть полчаса, чтобы все обсудить и договориться.

Ох ты ж, полчаса он мне дал! Щедрый какой, огреть бы тебя вон той чугунной сковородой. Но так и быть, опускаюсь на стул.

— Итак, — разворачивается к пейзажу задом, — мои условия. Ты заботишься о моем сыне, занимаешься его социализацией, а я плачу тебе в месяц, если перевести на рубли, шестьдесят тысяч, притом питание, проживание за мой счет.

— У меня работа, господин черт. Заказы расписаны на две недели вперед. Один очень крупный, и я взяла за него стопроцентную предоплату.

— Про ту работу и в целом ту жизнь можешь пока забыть.

— Что значит «пока забыть»?

— Это значит, что спустя некоторое время ты, может быть, сможешь вернуться обратно. Когда мой сын полностью адаптируется в обществе, станет посещать школу.

— Так не пойдет, — уверенно качаю головой. — Если, как ты говоришь, я забуду о той своей жизни, то, когда придет время вернуться, мне некуда и не к чему будет возвращаться. Я останусь ни с чем. И никакие твои шестьдесят тысяч в месяц мне не помогут.

— Что ж, тогда останешься здесь насовсем, — пожимает плечами этот мерзавец.

— Нет. Или ты, так и быть, позволишь мне уладить вопросы с работой, квартирой, детским садиком, поликлиникой, или можешь везти в комиссариат.