— Матилиса лжет. — Увидев, что ей не удалось убедить девочку, Нэн добавила: — Порой можно распознать обман без слов.

Дилайт моргнула и выпятила нижнюю губу. Нэн с трудом сдержала улыбку, почти позабыв, в какой отчаянной ситуации оказалась. Она продолжала:

— Иногда ложь служит добру, Дилайт. Я хочу, чтобы ты солгала ради меня. Развяжи мне руки, а когда эти мужчины спросят тебя, не ты ли это сделала, ответь, что ты спала. В таком случае, что бы со мной ни стряслось, тебя ни в чем не будут винить. Я должна бежать отсюда и помочь капитану Лэннету.

— Обманывать всегда плохо. Так говорит Солнцедарительница. Она обманывала, когда говорила это. Иногда у меня все спутывается в голове.

— Порой нам приходится лгать ради доброго дела — так, как я солгала тебе.

Когда в конце концов Дилайт опять повернулась к Нэн, в ее глазах блестели слезы.

— Я не люблю узнавать чужие мысли, но все говорят, что я должна это делать. А потом все сердятся на меня. Мне очень больно. Леди… — девочка вновь не договорила.

— Что, если леди не может отыскать тебя здесь? — подхватила Нэн. — Что, если она не может говорить с тобой потому, что рядом Матилиса, принц Кейси и другие люди? Ты уверена, что она знает, где ты находишься?

Дилайт осела в кресле и зарылась в подушки. Нэн старалась не обращать внимания на мужчин, которые к этому времени ушли в игру с головой. Бросив на них короткий взгляд, Дилайт уселась, потом перебралась на колени Нэн. Один из охранников заметил это, нахмурился и вернулся к игре.

Девочка зашептала с таким по-детски трогательным отчаянием, что по спине Нэн пробежал холодок:

— Я никому не хочу помогать, но если придется, пусть это будет он. И вы. Вы и он хорошие люди. Я на вашей стороне.

Нэн изогнулась, чтобы облегчить Дилайт задачу. Маленькие руки взялись за узлы. Девочка сосредоточенно засопела. Нэн негромким голосом подбадривала ее.

Наконец узлы были развязаны. Нэн торопливо набросила на себя веревки и шепнула Дилайт:

— Не говори ни слова. Ни звука. Ты спала. Понимаешь? — Дилайт кивнула, и в тот же миг Нэн грубо сбросила ее с колен. Девочка тяжело упала на пол и подняла лицо, рассматривая Нэн с таким видом, будто не верила собственным глазам.

Женщина подалась вперед, тужась, как будто ее тошнило.

— Быстрее! Отведите меня в туалет! Помогите! Мне плохо. — Она издала звук рвоты.

Охранники с проклятиями бросились к ней.

— Только не на ковер! Только не на ковер! — повторял один из них. Мужчины протянули руки, чтобы поднять Нэн.

Собрав все силы, Нэн вскочила и ударила головой в подбородок ближайшего охранника. Ее череп пронзила острая боль. Полуослепшая от слез, она ткнула напряженными пальцами в глаза второго мужчины. Застигнутый врасплох, он попытался уклониться только тогда, когда было уже поздно. Он судорожно разинул рот, отшатнулся и упал. Нэн прыгнула следом и ребром ладони нанесла рубящий удар под его ухом. Мужчина обмяк, словно тряпка. Нэн рывком развернулась, готовясь дать отпор первому охраннику, и едва сдержала облегченный крик, увидев, что тот неподвижно лежит на ковре.

Она развязала веревку, стягивавшую лодыжки. Не обращая внимания на пульсирующую боль в голове, она связала бесчувственных мужчин и заткнула их рты кляпами. Потом повернулась к Дилайт. Девочка стояла почти вплотную к ней и плакала. Нэн тут же опустилась на корточки и обняла ее, шепча успокаивающие слова, потом сказала:

— Я не так уж сильно их ударила. Правда. Они скоро придут в себя. Запомни, милая: ты должна заставить всех поверить, что ты не помогала мне. Я сама развязала узлы, пока ты спала. Ну что? Сумеешь?

— А мне нельзя пойти с вами?

— Это слишком опасно.