— Вы упаковали вещи, миледи? — спросил он негромко.

— Упаковала?

— На случай, если нам придется отступить.

Маркиза уставилась на уродливого человека.

— Вы серьезно?

— Да, миледи.

Она поняла, что это — поражение. Если бы Шарп все еще был жив, она подумала бы о том, чтобы остаться в Витории в уверенности, что Шарп посмеет сделать то, что не осмелился генерал Вериньи: отнять ее фургоны у инквизитора. Но Шарп был мертв, и она не осмеливалась остаться. Она утешала себя тем, что в ее карете, в разумно устроенном тайнике под сиденьем кучера спрятаны драгоценности — достаточно, чтобы спасти ее от крайней бедности во Франции. Она пожала плечами.

— Еще есть время, надеюсь?

— Надеюсь, что так, миледи.

Она улыбнулась печально.

— Вы все еще думаете, что Веллингтон не умеет атаковать, капитан?

Он насторожился — не из-за ее вопроса, но из-за выражения ее лица. Она отвернулась от него и теперь смотрела в ужасе и замешательстве в толпу, которая собралась у нижних скамеек. Сомье коснулся ее руки.

— Миледи?

Она убрала руку.

— Ничего, капитан.

И все же она готова была поклясться, что какое-то мгновение она видела бородатое лицо — лицо, настолько заросшее бородой, что напоминало морду животного; лицо, которое уставилось на нее и отвернулось и которое она видела холодным утром в горах. Палач. Она говорила себе, что ей показалось, потому что ни один партизан не посмеет показаться в самом сердце французской армии, и она оглядывалась назад на равнину, где все еще гремело сражение и где армия боролась за свое существование.

Главный полковой сержанта Маклэйд доложил, что горящая солома уничтожена.

— И у нас сорок один военнопленный, сэр. Половина педерастов тяжело ранена.

— Где хирург?

— Около деревни, сэр.

— Лейтенант Эндрюс!

— Сэр? — Лейтенант все еще, казалось, не верил, что Шарп жив.

— Мое почтение мистеру Эллису. Скажите ему, что есть работа в деревне, и я хочу его видеть здесь немедленно!

— Да, сэр.

Южному Эссексу приказали отдыхать, в то время как другие батальоны шагали через деревню, чтобы атаковать мост. Шарп думал о пушках на склоне. Его надежда добраться до Витории казалась призрачной, покуда французская батарея не уничтожена.

— Мистер Коллип!

— Сэр?

— Я хочу, чтобы во всех ротах проверили наличие боеприпасов.

— Мы потеряли передок орудия, сэр.

— Тогда, черт побери, найдите его! И если увидите моего коня, пошлите его сюда!

— Коня, сэр?

— Черный, с неподрезанным хвостом. — Шарп занял дом на деревенской площади. Мебель из него пошла на баррикады. Он слышал, как французские пушки снова открыли огонь, и знал, что атакующие будут умирать, пытаясь перейти мост. — Паддок!

Писарь батальона усмехался, стоя возле кухонной двери. Он не сказал ни слова, когда увидел Шарпа, только все усмехался как безумный.

— Сэр?

— У кого-то должен быть чертов чай.

— Да, сэр.

Шарп вышел на улицу. Собака бежала мимо с куском мяса в зубах. Он предпочел не задаваться вопросом, чье это было мясо. Дым французских орудий плыл над деревенскими крышами так низко, что цеплялся за колокольню. Время от времени колокол звенел, когда картечь, отрикошетив от моста, попадала в него.

— Сэр! Сэр! — Шарп глянул налево. Гарри Прайс бежал к нему.

— Мистер Шарп!

— Гарри.