Это была карета маркизы и она была пуста.

Обивка была разодрана, лошади выпряжены. Одно окно разбито. Он осмотрел ее внутри и не увидел следов крови на порванных подушках сидений. Одна серебряная цепь валялась в грязи.

Он всматривался в хаос фургонов и карет. Она могла быть где-нибудь в этой круговерти криков и мародерства, мушкетных выстрелов и слез, или она могла уйти.

Харпер посмотрел на карету и нахмурился.

— Сэр!

— Патрик?

— Это карета леди?

— Да.

— Это из-за нее мы здесь?

— Да. Я хочу найти ее. Бог знает как.

Ирландец обернулся на обоз.

— Вы говорите, что там есть сокровища?

— Целое состояние.

— Кажется подходящее место, чтобы начать искать, сэр.

Шарп направил коня к фургонам. Он искал пышную гриву золотых волос среди хаоса, который когда-то был обозом короля Жозефа.

— Элен!

Ящик с прекрасным фарфором валялся перед ним, тарелки, разбиты на тысячу позолоченных осколков. Женщина, у которой кровь текла по голове, вышвырнула второй столовый сервиз из ящика, ища золото.

Французский солдат умирал на земле, горло наполовину перерезано испанцем, который вспарывал ножом его карманы. Он нашел часы — украденный шедевр, изготовленный Бреге в Париже. Он поднес его к уху, не услышал тиканья и злобно разбил стекло рукояткой ножа.

— Элен!

Конь Шарпа топтал книги в кожаных переплетах — книги, выпущенные до изобретения книгопечатания, книги, изготовленные терпеливыми монахами за долгие месяцы работы, с изящно нарисованными буквицами, — которые теперь валялись в болоте.

Гобелен, сотканный во Фландрии, когда королева Елизавета была еще ребенком, был разорван двумя женщинами на одеяла. Другая женщина с бутылкой вина в руке приплясывала между фургонами в раззолоченном камзоле королевского мажордома на плечах. Больше на ней ничего не было. Французский солдат, окосевший от коньяка, сдернул с нее камзол и порвал позолоченные аксельбанты. Голая женщина ударила его бутылкой и отняла камзол.

— Элен!

Серебряные испанские доллары, каждый стоимостью в пять английских шиллингов, валялись словно галька между фургонами. Никто не хотел серебра, когда было так много золота.

— Элен!

Двое мужчин нагнулись, потянули и вытащили наружу золотой канделябр — один из четырех, данных королю Филиппу II королевой Марией Английской, когда она вышла замуж за испанского короля.

— Элен!

Две француженки, бросив свою армию и своих детей ради коробки драгоценностей, отдирали камни с ковчега, в котором хранилась кость ноги Иоанна Крестителя. Драгоценности были поддельными, ими заменили настоящие камни, украденные за три столетия до этого. Женщины бросили кость апостола в грязь, где на нее накинулась собака.

Один солдат выстрелил в другого, чтобы завладеть деревянным ящиком, который тот тащил. Убийца бросил убитого под фургон, перезарядил мушкет и сбил замок. В ящике были подковы и гвозди.

— Элен!

Это было безнадежно. Фургоны кишели людьми. Он ничего не видел. Шарп выругался. Четырехлетний ребенок, оставленный матерью, был растоптан людьми, рвавшимися к еще нетронутому фургону. Никто не слышал криков ребенка, которому переломали ребра.

— Элен!

Француз подбежал к Шарпу, замахнулся мушкетом как дубиной и попытался сбросить стрелка с коня. Шарп зарычал, рубанул палашом, отбил мушкет в сторону и рубанул снова. Человек закричал, клинок разрубил ему шею, срезав одно ухо, а затем приклад ружья Харпера врезался ему в голову с другой стороны. Человек упал, золотые франки хлынули из его карманов, и тут же на него набросилась кучка грабителей, которые резали друг друга ножами и рылись в грязи ища золото.