Смотрел в потолок. Мне чудилось: я по-прежнему плохо слышал после тех выстрелов, что раздались в тесном подъезде дома (вспомнил: на открытом пространстве грохот «Вальтера» не звучал столь оглушающее). Но звона в ушах не было. Я отметил, что тиканье будильника сейчас различал вполне отчётливо. «До Надиного пробуждения ещё полно времени», — подумал я в ответ на собственные мысли о том, что «нечего валяться». Напомнил себе, что не завершил эксперимент с пистолетом. Все предметы, вызывавшие у меня прежде «приступы», становились орудиями убийства лишь однажды. Они «награждали» меня «видениями» лишь один раз. А вот как будет в случае с «Вальтером» я пока не выяснил (и не чувствовал сейчас желания прояснять особенности своих «припадков»). Скольких человек застрелили из этого пистолета? Я увижу все эти случаи, или только тот, в котором уже «поучаствовал»? Я нехотя повернул голову — взглянул на пистолет.

— Есть такое слова: «надо», — прошептал я.

И снова прикоснулся к холодной рукояти.

Мне почудилось, что настольная лампа погасла…

* * *

Я ворочался на кровати, прижимал к ноздрям носовой платок, гипнотизировал взглядом «Вальтер». Тот лежал на тёмной тряпке, в которой мне его принёс Иван Сомов, поверх газеты. При прошлом контакте я его слегка развернул. Ствол пистолета теперь указывал на письменный стол, где горела лампа, и отсчитывал время будильник. Стрелки на циферблате будильника подсказали: у меня на эксперименты осталось ещё больше трёх часов. А вот хлынувшая после предыдущего «приступа» из носа кровь заявила, что с «припадками» сегодня пора заканчивать. Я взглянул на платок — свежих кровавых пятен не увидел. Шмыгнул заложенным носом. Перед глазами на мгновение потемнело (не как перед «приступом», а словно у меня «скакнуло» артериальное давление).

За эту ночь я «просмотрел» четыре убийства. Стрелял левой рукой, стрелял и правой. Совершил три «контрольных» выстрела (дважды в висок — один раз в затылок). Но так и не добрался до разговоров на немецком языке. Хотя чувствовал: будут и они — если продолжу свой эксперимент. Однако хлынувшая уже в реальности кровь намекнула: на сегодня с экспериментами покончено. Четыре «припадка» (за пару часов) привели к тому, что я уже почти не понимал, что делал. Лишь красные пятна на ладони (как и у тех, убитых мной людей) послужили сигналом «стоп». Я посмотрел в потолок. Прикинул, как объясню ночное кровотечение Наде. И в то же время представил, как направлю дуло «Вальтера» промеж глаз Рудику Веселовскому. И как нажму на спусковой крючок.

Прекрасно представлял, что случится… если попаду. Улыбнулся. «Нужно целить чуть ниже», — вспомнил я полученный во время «видений» опыт. Мысленно сместил мушку вниз (на кончик носа своей воображаемой цели). Не смотрел Веслу в глаза — только на точку, куда целил. Палец нажал на невидимый спусковой крючок. В этот раз я был правшой. Мне почудилось, что правая рука дёрнулась (в точности, как после выстрела).