— Быть может, мы можем вам помочь? — Крамм подался вперед, его лицо стало участливым и сочувствующим. — Я умею улаживать очень деликатные дела…

— Вы сейчас говорите очень похоже на Ди. А я не верю ни единому его слову. И вашему тоже не верю. Герр Грессель, — взгляд ее темных глаз уперся в лицо Шпатцу. — А вы… вы хотите мне помочь?

Губы Шпатца дернулись, но потом он справился с собой и смог улыбнуться. «Ты будешь делать все, что я захочу!» — вспомнил он. Он посмотрел на Крамма. Тот скривился в гримасе, которая, должно быть, означала что-то вроде «тяни время, болтай всякую чушь, затягивай разговор» или что-то вроде.

— Я бы рад, фройляйн Сигилд, — Шпатц сунул руки еще глубже в карманы. — Но боюсь, мои возможности не так велики, как хотелось бы.

— Ди сказал, что поможет. Он сказал, что совсем скоро мы по поддельным документам пересечем границу, и я окажусь в Сеймсвилле. Где никто не убивает виссенов только за то, что они виссены. Более того, он пообещал, что там я смогу гордиться своим даром. И использовать его во благо людей. Вы были в Сеймсвилле, герр Грессель?

— Я там родился, фройляйн Сигилд.

— Я вас помню… Я хочу, чтобы вы простили меня за тот вечер. Я была уставшая и напуганная. И очень расстроенная. Почти так же, как в тот вечер, когда Сэппель Вологолак притащил меня к себе и попытался подчинить.

— Ваш отец?

— Вы знаете другого Вологолака?

«Знаю, — подумал Шпатц. — Неужели она не подозревает о существовании своего брата? Какую игру, интересно, ведет с ней Кронивен?»

— Чего вы от нас хотите, фройляйн Сигилд, — Крамм встал со стула.

— Оставайтесь на месте, пожалуйста, герр Крамм, — тон голоса Сигилд понизился, стал монотонным. — Постарайтесь не делать резких движений. Герр Грессель, встаньте у стены и держите руки так, чтобы я их видела.

Крамм сел. Шпатц вынул руки из карманов и встал там, куда указала девушка.

— Я хотела бы сейчас кому-нибудь поверить, — сказала она. — Чтобы кто-то сказал, как мне действовать. Чем заниматься. Я думала, что смогу. Но я по вашим лицам вижу, что самое заветное желание любого из вас — это добраться до телефона, позвонить полицаям и заорать: «Виссен! Виссен!»

Лягушачий рот изогнулся в презрительной улыбке.

— А ведь вам страшно, правда? Вы, такие взрослые и важные, боитесь меня, какую-то жалкую трусливую беглянку… Герр Крамм, верните руки обратно на стол! — Сигилд вскочила, перегнулась через стол, ухватила Крамма за подбородок и уставилась прямо в его глаза. Лицо детектива исказилось в гримасе не то ужаса, не то боли. Шпатц сделал шаг в ее сторону, но ону уже отпустила Крамма. Тот отпрянул, тяжело дыша. — Извините. Я… Я не хотела…

Сигилд снова села на диван и закрыла лицо руками. Плечи ее задрожали.

— Иногда мне хочется просто подойти к первому попавшемуся полицаю и сказать ему: «Привет, я виссен! Пристрели меня, пусть это все закончится!» — Сигилд подняла лицо. Глаза ее были сухими. — А иногда…

Девушка медленно встала и выпрямилась. Шпатц не столько понял, сколько почувствовал, что сейчас произойдет, и бросился вперед. Появилось ощущение, что воздух в комнате загустел и стал вязким, как кисель. Руки и ноги двигались медленно и непослушно. Лампа в светильнике несколько раз мигнула и лопнула взрывом стеклянных брызг. В голове ослепительно вспыхнула боль, отозвалась невыносимой горечью на языке, воткнулась острыми ножами в позвоночник.