Статья, на которой Шпатц открыл «Фамилиенцайтунг», пространно повествовала о важности женщины для института современной семьи. Некто герр Санденсхофф, преподаватель риторики и поэтики из Стадшуле Билегебена рассказывал поучительные истории о плохих женах. Муж первой, слишком скандальной и неприветливой, сделал ошибку в проекте здания, из-за чего случилась авария и погибли люди. Вторая жена активно протестовала против «кухонного рабства», так что мужу приходилось питаться нерегулярно. А поскольку работал он полицаем, то не смог из-за слабости предотвратить преступление. Третья жена…

Шпатц перевернул страницу. Весь разворот был посвящен завидным холостякам Шварцланда и Вейсланда, мечтающим создать семью. Сердце Шпатца застучало быстрее — с одного из портретов улыбалось знакомое лицо, похожее на то, которое он каждое утро видел в зеркале. Адлер штамм Фогельзанг. Заметку о нем Шпатц, разумеется, прочел внимательно. Его кузен сообщил журналистам, что он скорее ученый, чем военный. И что как раз сейчас он занимается подготовкой экспедиции в полярную область Шварцланда — Эйсвербанд. Два люфтшиффа, оборудованных по последнему слову техники отправятся в эти труднодоступные и малоизученные края, и он будет рад, если спутница жизни найдется до начала опасного путешествия. Также сообщалось, что Адлер штамм Фогельзанг собирается посетить Билегебен, чтобы лично контролировать постройку люфтшиффов.

Шпатц закрыл газету, поднялся с кровати и прошелся по комнате взад-вперед. Известие вывело его из равновесия. Мысли метались в голове невнятными обрывками. Он то начинал думать о том, что оккультисты из дома Пфордтенов знают, что он приезжает в Билегебен и жалел, что не рассматривал доску внимательнее. Вдруг стало бы понятно, что именно планирует странное сборище? То ему хотелось выбросить все мысли о Фогельзангах из головы, потому что рано! Рано! Он еще не освоился, ничего не знает о жизни здесь, ему было страшно встречаться с кровными родственниками, которые оказались здесь практически «небожителями». Потом он снова начинал думать, что если его мать была убита за что-то, совершенное здесь, то может он не не прав, не предпринимая никаких шагов.

Шпатц сел за стол и положил перед собой блокнот. Завтра ему предстоит явиться в театр Хаффенхоффа и Смирненхоффа, предъявить поддельное письмо редактора «Фамилиенцайтунг», которое написал Крамм, и разузнать побольше о Сигилд пакт Пфордтен. Под тем предлогом, что она скоро выходит замуж, и читатели хотят знать о ней побольше. Как там учил Крамм? Нужно составить список вопросов. И Шпатц занес ручку над чистым листом.

Ничего не приходило в голову. Что он знал про этот театр, кроме адреса? Ни-че-го. Почему-то раньше ему казалось, что работа газетчика — это примитивное занятие для бездельников. Строчи себе заметки о всякой ерунде и живи припеваючи. Ну же, это так просто! Давай, Шпатц Грессель, сочини коротенькую заметку про Сигилд пакт Пфордтен! Что бы ты о ней рассказал?

Шпатц захлопнул блокнот и снова заходил по комнате. Кажется, Крамм переоценил его способность к самостоятельной работе. Хотелось с кем-то поговорить, спросить совета или… Подождите… Комендант Каупляйн пишет пьесы. Может он знает что-то об этом театре Хаффенхоффа и Смирненхоффа, кроме адреса?

Шпатц вышел из комнаты и быстро сбежал по лестнице на первый этаж. Герр Каупляйн был на месте и сосредоточенно писал, как всегда.

— А, герр Грессель! Рад вас видеть! — комендант прикрыл тетрадь.

— Здравствуйте, герр комендант. Хотел попросить вас не будить меня завтра, мне не нужно рано утром в контору.

— О, это прекрасно! Вы у нас самая ранняя пташка, значит мне тоже удастся подольше поспать!

— И еще кое-что… Вы же пишете пьесы, герр комендант, вы должны знать многое о театрах Билегебена.