Игра, которую смастерил Старк, очень занимательна. Все партии выиграл Кларк, у Марка результаты хуже всех, Джек играет неплохо, но все время отвлекается. Ладно, пойду спать. Предстоит тяжелый денек.

Дневник Джини

Сейчас около трех ночи. Холодно. Я все еще кашляю. Глаза слезятся. Не уснуть: трудно дышать. Завернувшись в одеяло, сижу и думаю. (Сейчас включу магнитофон – так будет легче: руки совсем окоченели.)

О чем же я думаю? Сама не знаю. Сморкаюсь. Ну и звук – можно подумать, у меня горн вместо носа вырос! Внизу кто‑то ходит. Наверняка один из мальчишек: попить захотелось. Скоро сяду в автобус и через всю страну поеду к солнцу, куплю себе мексиканскую шляпу и – вперед! Вот это жизнь!

Телефон звонит. Что случилось, почему никто не берет трубку? Не хочу туда идти, не хочу, не в такое же время; сердце колотится, ну вот – кто‑то спускается, звонки прекратились; ой, как оно колотится…

Ничего не слышно, – похоже, что‑то случилось… «Джини, идите скорее сюда, Джини!» Голос доктора! Что ему от меня нужно в три часа ночи, спятил, что ли! Где мой халат? «Джини, случилось несчастье, приготовьте мне чаю, я должен уехать!» Сам не может его себе приготовить! Где мои б… тапки? Вот они! «Иду, месье, иду!»

Дневник убийцы

Звонил телефон. Сейчас 3.15 ночи. Трубку снимал папа. Я как раз слонялся внизу, едва успел подняться к себе. В комнате Джини раздавался какой‑то шепот. Папа позвал Джини, теперь она возится на кухне, а папа одевается, он разбудил маму – та ничего не слышала (принимает снотворные – хоть из пушки стреляй, не разбудишь), она зевает, тихонько его о чем‑то расспрашивает, все мы насторожились: случилось что‑то плохое, нам последнее время действительно не везет… Вижу какой‑то огонек снаружи, он мигает, – должно быть, полиция; неужели папа сделал что‑то нехорошее? Бедный папа, если он снова окажется в тюрьме…

Я проходил мимо комнаты Джини, дверь была приоткрыта, я вошел. На столе возле окна лежала тетрадь, я взял ее. Очень поучительная штука – твоя тетрадь, Джини, бедная малышка, бедная идиотка; теперь у тебя больше нет от меня секретов – ни оружия, ни секретов. Что же у тебя осталось? Толстая задница – больше ничего!

Папа вышел из дома. Садится в машину к фараонам; мама и Джини разговаривают, я слышу, что и остальные не спят, – смешаемся‑ка мы толпой.

Дневник Джини

(магнитофонная запись)

Я совсем измотана. (Тетрадка моя исчезла, поэтому я говорю в эту штуку.) Спускаясь вниз, оставила дверь незапертой; он, должно быть, воспользовался этим – тетрадка исчезла. Все прочел, знает все, о чем я думала, все, что мне хотелось скрыть, знает все мои планы. Включая дату отъезда. Включая то, за что меня можно упечь в кутузку. Ничего не скажешь – хорошенький вечерок! Он что, дебил ничтожный, никогда не устанет от этой игры? Перейдем к другим новостям – они еще веселее.

Толстуха подружка исчезла. Точнее, ее нашли. За заводскими железнодорожными путями, неподалеку от моста. Она лежала внизу, под откосом, вся переломанная – как Шэрон, упокой Господи ее душу! При ней нашли мое письмо. За доктором приехала полиция. Муж был уже там, а останки, должно быть, перенесли туда на носилках… Может быть, они подумают, что это он ее убил. И это может оказаться правдой. А еще может статься, что она покончила жизнь самоубийством – со страху, от стыда, ну мало ли что: муж, например, все узнал из письма… Господи, сделай так, чтобы ее все‑таки убили: не хочу быть в этом виноватой… Но что я такое плету?

Знаю: как раз сейчас он читает мои самые сокровенные мысли. И чувствую себя так, будто меня насилуют, такое ощущение, точно летишь в бездну.