Секция фортепиано находится в пятнадцати минутах ходьбы от школы. До начала занятия есть еще время. Наверное, дочь просто куда-то зашла по дороге. По крайней мере, на станции она оказаться не могла…

Впрочем, если план преступников направлен на Цуруку, нет никакой гарантии, что кто-то из сообщников Тацумы не похитил дочь.

Нет, это просто навязчивая идея… Объективных оснований для таких страхов нет. Тем не менее беспокойство никуда не исчезало. «Если б я был суперинтендантом полиции или начальником Главного полицейского управления, я отправил бы всех полицейских на поиски дочери. Меня не волновала бы критика, которая потом на меня обрушилась бы. Как бы больницы ни были переполнены ранеными и как бы долго им ни приходилось ждать первой помощи, я мобилизовал бы всю свою власть и забронировал больничную койку для своей дочери. Я обязал бы врачей и медсестер быть наготове, чтобы справиться с любыми ее ранениями. Я зарезервировал бы для нее операционную…»

Цуруку услышал шаги на лестнице внизу и поспешно убрал смартфон. В этой ситуации негоже разговаривать по личному телефону. Цуруку уже был готов вернуться, но смартфон, который он только что убрал, завибрировал. Забыв о чувстве вины, он тут же принял звонок. Кто это – жена или дочь?

– Это говорит Тодороки.

Цуруку с трудом удержался от того, чтобы швырнуть смартфон на пол.

– Чего тебе?

– Вам удалось связаться с Асукой?

«Что он несет? Какая Асука? Что, жена Хасэбэ?»

– Если не удалось, срочно приготовьте ее фотографию.

– Зачем это?

– Возможно, у нее бомба.

Раздражение Цуруку сменилось страхом.

– Что за вздор! Ты что, еще не проснулся?

– Как вы думаете, почему взорвалось тело Тацумы?

«Тело Тацумы? Взорвалось? Что он несет?!»

– Ясно почему. Потому, что это была ловушка. Труп положили для того, чтобы сделать ловушку.

– Для того чтобы заманить кого-то в ловушку, вовсе не обязательно использовать труп. Вполне подошел бы и экран с изображением Хасэбэ.

– Но и труп ведь тоже подошел. Он просто хотел устроить гадкую инсталляцию…

– Вы про Судзуки?

– А кто еще это мог быть? Тело же не могло само себя лентой к стулу привязать.

– А почему он так поступил только с Тацумой? Двое других-то лежали на кроватях на втором этаже…

– Разумеется, потому, что Тацума был главарем. А еще потому, что он больше всех был связан с Хасэбэ.

– Я видел место происшествия. Попавшийся в ловушку Ябуки отделался только правой ногой, а тело Тацумы разорвало на мелкие клочья. Мишень явно была другой. Обычно все бывает наоборот.

– Слушай, у меня нет свободного времени на твои шутки. Объясняй все как следует.

– Тацума не покончил жизнь самоубийством. И умер он не от отравления. Поэтому надо было замаскировать причину его смерти. Надо было взорвать его. Там не тело положили в качестве ловушки, а ловушку использовали для того, чтобы было очевидное объяснение того, почему уничтожен труп Тацумы.

– Что за чушь ты несешь?

– Это не Судзуки его убил. Он не пошел бы на такие мелкие ухищрения. Он в любом случае собирался сдаваться полиции.

– Какой вздор! – закричал Цуруку. Не желая верить словам Тодороки, он спросил: – Неужели ты хочешь сказать, что это она сделала? Хочешь сказать, что Асука убила своего сына?! Что она и есть пятый сообщник?

– Начальник отдела, не совсем так, – голос Тодороки был до неприятного спокойным. – Она жила там раньше Судзуки. Асука и есть четвертый жилец того шерхауса.

У Цуруку не было слов. Понять, что и как, совершенно невозможно!

– Бывший жилец шерхауса рассказал об этом.