|
5 Зазвонил телефон. Говорил член комиссии Томоясу. – Сэнсэй?.. Простите, я тогда немного… В общем я сейчас посоветовался с начальником управления… (Врешь, ведь еще и тридцати минут не прошло!) Как бы вам это… Одним словом, если вы завтра до полудня не представите какой-нибудь новый план, то, боюсь, все будет конче-но… – Как кончено? – Завтра нам предстоит доклад на внеочередном заседании кабинета. – Вот и передайте им, что я вам говорил… – Видите ли, сэнсэй, не знаю, известно ли вам это, но есть мнение совсем закрыть работу с машиной… Так вот до чего мы, оказывается, докатились!.. Что же, покориться и раз в неделю высасы-вать из пальца ни на что не годные планы? Да нет, теперь, наверное, и это уже не поможет. Или стереть «память» машины, вернуть ее в первоначальное девственно-идиотское состояние и усту-пить место кому-нибудь другому?.. Я снова взглянул на папки с вырезками, поднялся и оглядел машинный зал. Папки просят заполнить в них пустые места, а машина томится от избытка сил. «МОСКВА-2» больше не озор-ничает, не задевает предсказаниями другие страны, но у себя в стране, говорят, дает потрясающие результаты. Не понимаю… Неужели машина-предсказатель может быть полезна только коммуни-стам? Или это я уже барахтаюсь в сетях «психологической войны»?.. Жарко… Страшно жарко. Я больше не мог сидеть на месте и отправился на первый этаж, в отдел информации. Едва я вошел, разом смолкли спорящие голоса. Лицо Ёрики от замешательства пошло красными пятнами. Конечно, как всегда, обличал меня. – Ничего, продолжайте… – сказал я и опустился на свободный стул. Затем добавил резко, не так, как собирался произнести это: – Работу закрывают… Только что звонили. – Что такое, в чем дело? – воскликнул Ёрики. Что сегодня было на заседании? – Ничего особенного. Как всегда, болтали, только и всего. – Не понимаю… Вы признали, что не уверены насчет политических прогнозов? – Ерунда. Уверенности у меня хоть отбавляй. – Тогда что же? Боятся положиться на машину? – Именно так я им и сказал. Теперь эти приятели заявили, что не могут полагаться на то, что еще не опробовано. – Так давайте опробуем! – Это не так просто, как кажется… – холодно говорю я. – Но ты, по-видимому, действитель-но полагаешь, будто политику можно предсказать. Насквозь коммунистический образ мыслей. Даже Ёрики в изумлении прикусывает язык. Почему он молчит? Это не мои мысли, я хочу, чтобы он возражал, протестовал, ожесточился! Но он молчал, и я окончательно вышел из себя. – Вообще я не знаю… Предсказывать будущее, наверное, с самого начала было напрасной затеей… Например, человек все равно знает, что умрет, так какой смысл в предсказаниях? – Смерти хочется избежать, если это не смерть от старости, – сказала Кацуко Вада. Эта девица иногда кажется воплощенной посредственностью. А временами она необычайно очаровательна. Ее внешность портит черное родимое пятно на верхней губе. – А если узнаешь, что избежать не удастся, тогда как? Будешь счастлива?.. Как ты полага-ешь, стала бы ты из кожи вон лезть, чтобы построить машину, если бы заранее знала, что работать тебе все равно не дадут? – Они действительно хотят сделать это, сэнсэй? Неизменный тон Ёрики. – Давайте плюнем на них, пустим машину на полную мощность, а потом сунем им под нос готовые результаты. Это Соба, его подпевала, в своей обычной роли. – Результаты будут, по-видимому, те же, что в Советском Союзе. – Неужели? – сказала Вада. – А что такого, – сказал Соба. – Пусть. – Даже вот как? Гм… Впрочем, среди вас вряд ли есть коммунисты. |
