Она вручила Цецилии розу и сказала:

— Это для тебя, алмаз души моей!

— Лоури? Это ты? Что ты здесь делаешь?

— То, что я хотел сделать сорок лет назад.

Мэг заключила телезвезду в свои объятия. Публика была очарована, носовые платки пестрели повсюду, словно мотыльки.

Зрелище вышло великолепное: романтическое, скандальное, возбуждающее. А затем, как и следовало ожидать, разверзлась Преисподняя.

Отрыжка посмотрел вниз. Он парил на высоте шестидесяти метров над землей.

— Афф! — тявкнул он. — Афф, афф, афф, ауу!

— Гав! Ррр, ррр, гав! — ответил ему ВЕНИК на безупречном питбульском, что в переводе означало: «Расслабься, кретин, ты уже сдох!»

Отрыжка слизнул слюну с подбородка и сказал:

— Заткнись, умник. Я просто пока еще не совсем привык к загробной жизни. Я раньше никогда не ездил с такой скоростью.

Голограмма принялась разъяснять:

— Мы не состоим из твердой материи, ясно? Разумеется, это не совсем точная формулировка: если рассмотреть происходящее на субатомном уровне...

Тут ВЕНИК споткнулся, заметив на морде Отрыжки выражение, которое следовало трактовать, как: «Я ни хрена не понимаю в том, что ты мне тут несешь», — и поспешно сменил пластинку:

— Короче, объясняю для тупиц — мы можем оказаться по своему желанию в любом месте при условии, что мы знаем, где это место находится.

— Ясно, — сказал Отрыжка, который все равно так ничего и не понял. — Так вот сейчас я хочу очутиться рядом с этим старикашкой и вцепиться ему в горло.

Телескопические глаза ВЕНИКА с жужжанием вертелись по сторонам, пытаясь прочесть электрические импульсы, бежавшие по проводам.

— Похоже, мне удалось выделить нужный нам сигнал.

— Отлично, тогда вперед следом за ним, трепло кибернетическое!

— Меня зовут ВЕНИК

— Какая разница?

Отрыжка и тявкнуть не успел, как они помчались вдоль спутанных проводов, которые вели от антенны на телевизионной башне к передатчику. Мимо них проносилась сложная электронная аппаратура. Отрыжке даже удавалось рассмотреть, как сталкиваются друг с другом отдельные электроны, как, не обращая никакого внимания на незваных гостей, притягиваются друг к другу с неодолимой силой положительные и отрицательные ионы.

И тут они наконец вылетели из объектива телекамеры и оказались в самой гуще настоящего бедлама. Сотни стариков и старушек, вскочив с мест, топали ногами и гикали. Обалдевшие охранники сидели там и тут на полу студии, потирая ушибленные места.

Отрыжка утробно зарычал:

— Грр, а мне здесь нравится!

— Рад это слышать, — сухо отозвался ВЕНИК — Когда вы закончите любоваться обстановкой, то заметите, что ваша цель находится от вас менее чем в трех метрах.

Отрыжка мотнул мордой и тут же учуял знакомый запах Мэг Финн. Она была здесь, внутри старого Маккола. Собачья сущность Отрыжки стремительно взяла верх над человечьей. Клыки и горло мальчикопса жаждали свежей крови. Изогнутые когти вылезли из кончиков его пальцев.

— Р-р-разор-рву!

Присев на мощных задних лапах, Отрыжка прянул в воздух и тараном врезался в тело Лоури, вышибив из него Мэг. Два привидения, сцепившись, покатились по сцене, — искры от аур летели во все стороны.

— Ах ты падла, предательница! — рычало исчадие ада. — Сейчас ты отправишься следом за мной.

— Интересно куда, — съязвила Мэг. — В конуру, что ли?

Но шутила она уже просто по инерции. На самом деле то, что некогда было Мэг Финн, превратилось в дрожащий от страха комочек эктоплазмы. Отрыжка сделался совсем другим, и не просто потому, что слился воедино с Раптором, — он был хитрее и злее, словно не только побывал в аду, но и полюбил его всей душой.