|
Важный хаким подул себе на плечи и торжественно поднялся на террасу. Хаджи Рахим подошел к ослу, снял свой мешок, перекинул через плечо и, не оглядываясь, направился дальше к Гурганджу, выкрикивая во весь голос призыв дервишей: - Да, это он, справедливый, нет другого аллаха, кроме него! Глава 5 ЗАВЕТНАЯ КАЛИТКА "Все осталось таким же, как много лет назад, - думал Хаджи Рахим, прислонившись к высокому глиняному забору пустынного переулка Гурганджа. - Те же домики с плоскими крышами среди абрикосовых и тутовых деревьев, так же на бирюзовом небе вьются стаями белые голуби, а еще выше над ними с жалобным стоном медленно кружат бурые коршуны... Так же над забором свесились белые ветви цветущей акации и под ними притаилась та же маленькая заветная калитка. На ее серых выветренных досках еще заметны круги искусно вырезанного узора. Когда-то из этой калитки выходила девушка в розовой одежде и оранжевом покрывале. Где она? Что с ней стало?” Калитка открылась, и вышла девушка-подросток в длинной розовой одежде с шафрановым покрывалом. В руке она держала лопату. Слегка выдающиеся скулы я чуть скошенные глаза, покрой одежды и узел шафранного платка сказали бы знающему, что эта девушка из тюркского племени. Напевая песенку, она расчистила отводную канавку в свой сад, и вода повернула в пробитое отверстие под глиняным забором. Вдруг девушка быстро выпрямилась и, прикрывая глаза узкой смуглой рукой, посмотрела в конец улицы. Там кто-то пел высоким переливчатым голосом: Наступит ночь, из глаз уходит сон, Любуюсь до зари на звездный небосклон. И бели молодой луны увижу рог, Я вспоминаю серп ее бровей. То не судьба ль моя? Не мой ли рок? Загадку разгадать хочу грядущих дней... В глубине переулка показался молодой всадник в темно-зеленом чекмене , туго стянутом пестрым поясом. Сдвинув на правую бровь баранью шапку, он медленно ехал на плясавшем караковом жеребце. Всадник хлестнул коня и с места бросился вскачь. Поравнявшись с девушкой, он разом осадил коня. Девушка бросила лопату и вбежала во двор, захлопнув калитку. Всадник передвинул шапку на затылок и медленно поехал дальше по переулку. Калитка приоткрылась, и девушка выглянула. Робко посмотрев по сторонам, она подняла лопату и снова скрылась. Бородатый, почерневший от зноя дервиш, в остроконечном колпаке с белой повязкой хаджи и в разноцветном плаще, громко, как слепой, ударяя длинным посохом, перешел дорогу. Оглянувшись, он осторожно снял лоскут розовой материи, зацепившийся за калитку, и спрятал за пазуху. - Да, - бормотал он, - все здесь осталось по-прежнему: то же дерево, только оно стало еще выше и гуще, та же калитка - она лишь потемнела и покосилась... И девушка похожа на ту, кого я любил в шестнадцать лет, но это не она. А где та, которая стояла здесь много лет назад с корзинкой абрикосов и сама смуглая и сладостная, как абрикос?! Все осталось то же, даже вон там, над старой башней, как и раньше, кружат ястреба. Только Хаджи Рахим не тот... Дервиш постучал посохом в калитку. За старой карагачовой дверцей послышался старческий кашель. На пороге появился старик, сухой и сгорбленный, в белоснежной чалме. - Ягу-у! Я-хак! - запел дервиш. |
