- Ну я же здесь один, - принялся оправдываться капитан. - Да еще эта тварь, - хруст крошащегося камня чуть усилился. А лейтенант снова улыбнулся. Гаденько так, с нескрываемой издевкой. - Да, одно с другим не вяжется... И что? Как бы там ни было - пока я справляюсь. С вами.

На самом деле он не был уверен, что и правда справляется. Все чаще случались провалы в памяти. Пару раз Ботрайт приходил в себя где-нибудь на стене или во внутреннем дворе крепости. Иногда с оружием в руках. Пока, вроде бы, ни кто не пострадал. Но минувшие битвы и сражения все чаще вытесняли действительность из угнетенного сознания капитана. Он старался как можно реже покидать свои покои, от части потому, что боялся кого-то убить или покалечить. Но солидного опыта, как жизненного так и боевого, с лихвой хватало для понимания ситуации сложившейся в гарнизоне.

Исчезновение нескольких бойцов или даже их частей - представляли куда меньшую угрозу обороноспособности Дурн-фара, чем развернутая в такой момент, радикальная борьба с подобными случаями. Каннибализм, как ни крути, встречался не так уж редко. Ботрайт уже бывал в длительной осаде и насмотрелся всякого. Он знал, что пока падальщики прячутся по углам, страшась показаться на свет - надежда еще есть. А удержать людей такого сорта в повиновении может только тот, кто внушает страх. Но если вдруг окажется, что командир ослаб, что его рука больше не в силах удержать плеть... или топор...

Тяжелая секира полетела прямо в голову отвратительной, зубастой твари. Загремело дерево, в стороны брызнули щепки. Вместо полуистлевшего вурдалака, вгрызающегося в пол, в полутьме чернели контуры опрокинутого стула с высокой спинкой.

- А если слабость не в руках, а в голове? - насмешливый голос лейтенанта прозвучал резко, словно звонкая пощечина.

Ботрайт обернулся, сжав кулаки и скрипя зубами, готовый броситься на врага. Но комната, как и раньше, была пуста.

Следующий день начался с того, что паренька, обычно раздающего пайки, нашли в огромной луже крови. В двух шагах от его же койки. Прямо посреди казармы. Но на этом неожиданности не закончились. Как только парня взяли за ноги и потащили - он вдруг ожил. Ругаясь грязно и неразборчиво, воскресший взбрыкнул ногами не хуже строптивого осла, повалив одного из товарищей, собравшихся его закопать. Вскочив на ноги, старательно изображая здорового и полного сил бойца - произнес пламенную тираду. Суть ее сводилась к тому, что он переживет всех присутствующих, а если вдруг кто-то снова попытается его похоронить, не убедившись в необходимости такого серьезного решения... Что же грозит невнимательному могильщику ни кто так и не узнал. Парень резко согнулся пополам и его вырвало. Очень бурно и обильно. Преимущественно кровью. После чего заинтриговавший всех оратор завалился прямо в свеженаблеванную красную лужу.

- Где-то я такое уже видел... - задумчиво протянул солдат со свернутым носом и переломанными ушами.

- Минуту назад, вон там, - указал другой на похожую лужу тремя шагами левее. Ни кто даже не улыбнулся.

- Ну и что теперь? Тащить его... или сам пойдет закопается? А то ведь грозился...

- Острый язык у мальчугана. Был, - неуверенно добавил один из ветеранов. - Может им и порезался.

- Тож зараза какая могёт быть. Оно и трогать противно и нежелательно. Мож сжечь к херам?

- Я те сожгу... - раздался тихий голос из кровавой лужи.