Вот только причины не было.

Итак, на прежних встречах эти четверо имели возможность убить Кацора, но не имели видимого мотива. А на последней — имели мотив, но никакой возможности.

— Представьте себе мое положение, — говорил мне Роман. — Никаких зацепок. Ни орудия преступления, ни причины, если говорить серьезно. Все четверо подозреваемых вели себя безупречно. Они не покидали своих домов, потому что я их просил о таком одолжении, хотя могли и плюнуть на мои просьбы. Они не натравили на меня адвокатов, хотя могли использовать массу средств, чтобы мешать мне продвигаться в нежелательном для кого-то из них направлении. Они отвечали на любой мой вопрос. Более того, они предоставили мне право воспользоваться своими компьютерами — им, мол, нечего скрывать от следствия.

Газеты и сетевые ресурсы писали о смерти Кацора, но версия об отравлении оставалась секретом следствия — журналистам сказали, что бизнесмен умер от острой сердечной недостаточности.

К полудню следующего дня я был вымотан настолько, что не мог открыть глаза. Мои ребята сделали даже больше того, что позволяли физические возможности. Были опрошены сотни людей, имевших хоть малейшее отношение к фирме «Природные продукты». Десятки людей, хорошо знавших каждого из пятерых, присутствовавших на вилле. Получив санкцию суда, я распорядился произвести обыск в химических лабораториях фирмы. Что я хотел найти? Цианид и другие яды этой группы? Их там было в избытке, как в любой лаборатории, занимающейся исследованием продуктов питания. Мог кто-нибудь из гостей Кацора заполучить цианид? Да, без особых проблем, но все свидетели показали, что никто из этой четверки не появлялся в последние дни не только в химических лабораториях, но вообще на территории корпуса. Мог кто-то из них действовать через подставное лицо? Мог, конечно, но тогда возрастает риск разоблачения…

В моем компьютере образовались сотни новых файлов и десятки версий, которые аналитическая программа придумывала и отвергала без моего участия. Время от времени, когда меня посещала новая идея, компьютер показывал, почему она не стоит ломаного шекеля…

В начале расследования обычно возникают ложные следственные версии, и нужно их вовремя распознать. В деле Кацора версий было столько, что и без распознавания было ясно, что все — ложные. Не понимаешь? Объясняю. Если возникает шесть версий, то пять из них наверняка ложные, а у шестой есть достаточно высокий шанс оправдаться. Остается выбор — какая. А если версий триста девяносто шесть, то неверны все, поскольку построены на недостаточных основаниях.

Меня рассуждение Бутлера не убедило. По-моему, вполне могли эти четверо убить Кацора и чашки вымыть. А потом опять налить в каждую чашку кофе. И только после этого вызвать «скорую» и полицию. Версия о том, что причиной убийства могло стать предательство Кацора, мне, как и Бутлеру, показалась маловероятной — если бы бизнесменов убивали из-за подобных причин, то все воротилы израильского бизнеса давно покоились бы на кладбище в Кирьят Ювель. И не возникло бы вопроса — кто убил. Все убили бы всех.

Причина была иной. И четверо ее знали. А Бутлер не знал. Вот и все.

Естественно, я высказал свое мнение Роману и получил полный афронт: Бутлер напомнил, что версия коллективного убийства была одной из первых, и отбросили ее именно по причине полной неуязвимости. Никакого парадокса: если эти господа действительно имели веские основания убрать Кацора, стали бы они привлекать внимание к себе? А что произошло на вилле, если не привлечение всеобщего внимания? Ведь никого, кроме них, там не было. Наняли бы киллера, который подложил бы в «тойоту-авиа» Кацора бомбу, и бомба взорвалась бы, когда Шай выводил машину со стоянки. В приличных странах так и поступают, а у нас все не как у людей.