Если честно, я не особо понимаю кофеманию; еще больше я не понимаю кофеманию в разгар лета и особенно – когда у тебя проблемы со сном. Логика вроде бы очевидна, но девчонки всегда оказывают на Дилана такой эффект.

– Зато я узнал ее фамилию.

– Вау.

– Саманта О’Мэлли, – таинственно сообщает Дилан. После чего вываливает на меня все вчерашние открытия: что Саманте действительно нравится работать бариста; что ее любимые фильмы – «Титаник» и «Площадка»; что она каждую неделю водит маленькую сестренку в ресторан морепродуктов; а еще – что она настоящий фанат видеоигр.

– И, похоже, я ей нравлюсь.

Я наблюдал множество «романов» Дилана, начиная с третьего класса, но не припомню ни разу, чтобы он был так невыносим на второй день знакомства с девчонкой. Даже с Харриет он окончательно потерял голову только через месяц – то есть спустя годы по его меркам.

Одержимость Дилана Самантой напоминает мне начало собственных отношений с Хадсоном – когда после звонка с уроков он несся разыскивать меня по всей школе. Мы хорошо знаем, чем это кончилось.

– Конечно, нравишься, чувак.

– Нравился. Она наверняка мертва. Увидимся на следующем собрании Анонимных Вдовцов.

Я заворачиваю за угол, ко входу в школу. Вообще то ни я, ни Дилан не ходим в старшую школу Белеццы, но в этом году именно она принимает отстающих со всего Нью Йорка. Я уже собираюсь заверить Дилана, что Саманта ответит ему самое позднее до обеда, когда вижу Хадсона и Харриет, сидящих на ступенях крыльца.

Как и на вчерашнем селфи, Хадсон выглядит совершенно здоровым. Он замечает меня ровно за секунду до того, как вонзить зубы в ролл с ветчиной и сыром, быстро отворачивается к Харриет и прыскает со смеху. К чести Харриет, она даже не улыбается – более того, смотрит на него как на идиота.

– Ох, – выдыхаю я. – Ди, мне пора.

– Что такое?

Вместо ответа я разворачиваю телефон, так что теперь Дилан их тоже видит.

– О. Привет, ребята.

Харриет качает головой.

– Нет уж, спасибо.

– Океюшки, – покладисто соглашается Дилан. – Хадсон, приятель, у тебя все лицо в кетчупе.

Я не прощаясь отключаю связь, пока Хадсон торопливо промокает подбородок салфеткой.

– Э э, привет, – говорю я сразу обоим.

– Привет, – отвечает одна Харриет. В отличие от вчерашнего утра, сегодня она не торопится меня обнимать. Хадсон здесь, и она не может предать лучшего друга. Это особенно отстойно – учитывая, что мы общались еще до того, как Хадсон перевелся в нашу школу в начале девятого класса.

Хотел бы я, чтобы мы опять могли дружить. Чтобы мы с Харриет, как раньше, обсуждали любимые сериалы про супергероев. Чтобы Дилан с Хадсоном играли в шахматы. Чтобы мы с Хадсоном не шарахались друг от друга. Как и Дилан с Харриет. Может, однажды мы снова попробуем стать бандой.

– Здорово, – наконец говорит Хадсон, не глядя на меня. Инстаграмной бравады как не бывало. Он опять тянется укусить свой ролл, но вдруг медлит – может, смущенный историей с кетчупом.

По правде говоря, аккуратность за столом – это не про него, но я никогда над этим не смеялся. Еще недавно утра, когда мы вместе плелись в школу, жуя на ходу дешевые сэндвичи, были моим любимым временем дня. То, что теперь Хадсон завтракает с Харриет, не должно задевать так сильно. Но задевает. Это словно еще одно подтверждение, как легко ему было вычеркнуть меня из жизни.

– Сегодня тебе лучше? – спрашиваю я, искренне пытаясь сделать наше общее лето не таким фиговым.

– Здоров и счастлив. – Хадсон заворачивает остатки ролла в фольгу. – Можешь не волноваться.

Затем он поднимается со ступеней и скрывается в вестибюле.