Изменить размер шрифта - +
И так таскаюсь в школу на каникулах.

Харриет награждает Хадсона своим фирменным взглядом «чувак закрой рот немедленно».

– Не из за меня вы здесь оказались. Моя задача – сделать так, чтобы вы не провалились снова. Просто задержитесь на полчаса после занятия, и вам не придется весь следующий год любоваться, как ваши друзья готовятся к экзаменам, выпуску и колледжу. Без вас, разумеется.

Черт, а этот парень умеет поставить на место, не выглядя притом полным засранцем.

– Я не тупой, – говорит Хадсон. – Я знаю химию.

Никогда не видел, чтобы он разговаривал так с учителями.

– Я не поэтому здесь. Просто… – На меня он не смотрит. – Я пропустил первый день, вот и все. И сам могу нагнать материал.

– Прекрасно. Расскажите, как образуются ионные связи, и можете быть свободны.

Молчание.

– Хотя бы что такое сплав?

Тишина в ответ.

Видите? Школа никого не будет ждать. Даже самоуверенных бывших бойфрендов.

Хадсон пожимает плечами и вытаскивает телефон. И, черт возьми, я искренне надеюсь, что он собирается загуглить ответы, а не сбросить кому нибудь сообщение с криком о помощи. Неловкая пауза все затягивается – и становится только еще более неловкой, потому что Хадсон краснеет на глазах. Кажется, он не был таким тихим с тех самых пор, как Ким Эпштейн назвала его девчонкой, намереваясь оскорбить, а Харриет разъярилась за лучшего друга и вытрясла из нее все дерьмо.

В конце концов я не выдерживаю.

– Сплав – это однородная смесь двух и более металлов.

Мы повторяли это вчера.

Хадсон резко отрывается от телефона и вперивает в меня ненавидящий взгляд.

– Мне ничего от тебя не надо, понял? Не смей ко мне лезть. И помогать тоже. – Он такой красный, что, кажется, вот вот взорвется.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не спрятаться за тетрадью.

Никто здесь не знает нашу историю, кроме Харриет.

Должно быть, все считают Хадсона обычным «проблемным элементом», а меня – школьным всезнайкой.

Одно могу сказать наверняка: это лето будет долгим.

 

Глава пятая

АРТУР

 

По пути домой меня окончательно накрывает осознанием того, как же круто, всесторонне, непоправимо я облажался. Я встретил самого клевого парня в городе, со щеками, словно поцелованными солнцем, – и, что хуже всего, почти наверняка ему понравился. У меня по прежнему не идет из головы его улыбка. Это была не просто улыбка солидарности по поводу ориентации. Это была улыбка формата «приглашающе открытая дверь». Но теперь эта дверь захлопнута, заперта и заколочена. Я больше никогда не увижу Хадсона. Никогда не поцелую губы Эммы Уотсон. Типичная история моей жизни. Семейный статус: навеки одинок.

Жаль, что мне не хватило пороху попросить его номер.

Джесси чертовски заблуждается на мой счет. У какого нибудь суслика храбрости и то больше. Я никогда ни с кем не встречался, не занимался сексом, не целовался, даже не пытался сблизиться. И до недавних пор меня это не волновало. Одиночество ощущалось… нормальным? В конце концов, Итан и Джесси плывут в той же лодке. Но теперь я чувствую себя так, будто прослушиваюсь на Бродвей без музыкального образования и с девственно чистым резюме: неподготовленным, некомпетентным и абсолютно выбитым из колеи.

Всю дорогу до дома мне словно тесно в собственной коже. На Семьдесят второй улице я поднимаюсь из метро и окунаюсь в мешанину людей, такси и детских колясок. От станции до нашей квартиры всего три квартала – и их я прохожу, читая на телефоне «Потерянные связи».

А едва открыв дверь, слышу:

– Арти, это ты?

Я опускаю сумку с ноутбуком на стол в гостиной, который также служит кухонным и обеденным.

Быстрый переход