— Это ты ее погубил! — закричала она подошедшему Глебу, глядя на него с ненавистью. — Сначала маму, а теперь ее! Ты во всем виноват, один только ты! Пусть он вернет мне мою Мэри, путь он ее вернет, Карен!

Люди оборачивались, останавливались, кто-то спросил, не нужна ли помощь. Карен, который сам уже едва стоял на ногах, крепче обнял Олесю и прижал к себе.

— Тихо, тихо! — зашептал он. — Никто тут не виноват, никто! Глеб Иваныч, вы же видите: она просто невменяема! Я не хотел вообще ее сюда везти, но она так умоляла…

— Я вижу, мальчик, я все вижу! — Витковский грустно кивнул. За его руку зацепилась любимая неизменная трость, стоящая рядом Юрате смотрела огромными, полными слез глазами. — Ее бы нужно к врачу…

Карен махнул рукой.

— Я уже не раз консультировался.

Оцепеневшая на время Олеся хотела вновь что-то крикнуть отцу, но побелела и стала медленно оседать в руках Карена. И вдруг кто-то поддержал ее сзади, иначе окончательно измотанный мальчик дал бы ей упасть. Карен быстро оглянулся: Олеся была в надежных объятьях угрюмого Ашота Джангирова. Карен облегченно вздохнул и, торопливо открыв пузырек с нашатырным спиртом, дал его понюхать Олесе.

— Продержись еще хоть немного! Я тебя очень прошу, Леся… Вспомни, что ты мне обещала дома! Иначе нам придется уехать!

— Нет! — выдохнула, приходя в себя, Олеся. — Нет, Карен, только не это! Я постараюсь, я буду очень твердой и сильной…

О какой там силе могла идти речь… Ашот достал из кармана маленькую коробку.

— Дай ей это выпить. У тебя есть вода?

— А что ты мне подсовываешь? — подозрительно разглядывая лекарство, сквозь зубы процедил сын. — Опять какая-нибудь отрава? Но теперь для Леси?

— Карен, прекрати! — тихо сказал Ашот, наливаясь гневом. — Не ерничай, в конце концов! Всему есть предел! Дай ей таблетку, иначе она не продержится и пяти минут!

Он хотел добавить, что сам уже три дня живет с помощью этих таблеток, но вовремя спохватился.

— Это неправда! — запротестовала Олеся. — Убирайтесь все, какого черта вы тут делаете? Мне нужна только Мэри! И я сама пойду к ней!

Она с неожиданной силой оттолкнула от себя Ашота и шагнула вперед. И почти тут же упала бы, если бы не Карен, одним прыжком оказавшийся рядом. Осознав свою беспомощность, Олеся истерически, в голос зарыдала. Ответом ей были громкие рыдания Юрате. Моментально заплакали женщины в толпе. Карен растерялся, и дело бы кончилось совсем плохо, если бы не Джангиров-старший. Ашот кивком головы подозвал Гришу и еще кого-то, приехавшего с ним вместе. Общими усилиями удалось довольно быстро успокоить Юрате и отправить ее на машине Витковского домой. С Олесей было сложнее. Она не хотела принимать никакой помощи отца, и тому поневоле пришлось отойти. Джангировы с большим трудом заставили Олесю выпить таблетку и немного воды.

— Карен, — шепнул сыну Ашот, — постарайся не пускать ее прощаться с Мэри.

— Ни в коем случае! — ответил Карен, но не пустить Олесю к подруге было невозможно.

Мэри настойчиво звала, и этот зов оказался сейчас сильнее всего. Олеся буквально отшвырнула от себя обоих Джангировых и заехала локтем прямо в глаз Грише, когда он попытался ее перехватить. Шаг, еще шаг, и еще один… Почему они не пускают ее к Мэри? Увидев лицо спокойной, словно уснувшей подруги, Олеся тихо, без слез, опустилась на землю. Ашот успел подхватить ее на руки быстрее сына.