– Конечно, – сказала она. – По моему, всем интересно, кем были их родители. – Она положила холеные руки на край стола и вздохнула. – Впрочем, если честно, в молодости я старалась об этом не думать. Меня пугала мысль о том, что мать была душевнобольной. С возрастом я поняла, что этот страх во многом повлиял на важные жизненные решения, которые я принимала. Моя приемная мать не понимала, почему я не хочу выходить замуж и иметь детей. А я не знала, как объяснить ей, что боюсь…

– …передать детям дурные гены, – перебила Иззи.

– Абсолютно верно, – несколько удивленно подтвердила Сьюзан. – Я понятия не имею, какая болезнь засела в моей ДНК. И я не решалась спрашивать у приемного отца. Он был очень заботливым, но довольно вспыльчивым. Когда я немного подросла и решила расспросить его о родной матери, он буквально вышел из себя и запретил мне впредь это делать. Мать спрашивать было бесполезно, потому что она во всем подчинялась ему. К тому же я не хотела ее обижать или расстраивать. Она была очень слабым и чувствительным человеком.

– Вам было бы интересно узнать, что случилось с вашей родной матерью? – спросила Пег. – Даже если это не совпадает с тем, что рассказывал вам отец?

Сьюзан побледнела. Она пристально смотрела на Пег. В этот момент к столику подошла официантка. Она поставила на стол белую кружку, миниатюрный серебристый чайник и блюдце с лимонными дольками, потом полезла в передник за блокнотом и ручкой. Иззи застонала про себя.

– Не могли бы вы оставить нас на несколько минут? – попросила Пег.

Официантка закатила глаза и отошла.

– Не понимаю, – произнесла Сьюзан. – Откуда вам что то известно о моей матери?

Пег стала рассказывать о своей работе в музее. Она описала проект, посвященный Уилларду, объяснила, что работа Иззи состояла в том, чтобы описывать содержимое чемоданов и сундуков. Когда Пег упомянула, что они получили доступ к документам, Сьюзан широко раскрыла глаза и подалась вперед, словно боялась пропустить хоть одно слово.

– Иззи много знает о вашей матери, – сказала Пег. – Даже больше, чем я. Она очень хотела встретиться с вами, рассказать, что случилось с вашими родителями.

У Сьюзан вытянулось лицо, и она откинулась на спинку кресла.

– С моими родителями? – нахмурившись, переспросила она. – Отец не знал, от кого забеременела моя биологическая мать.

Иззи втянула воздух.

– Простите, – перебила она, – но это неправда. Доктор Роуч все прекрасно знал.

– Как это понимать – «все»? – удивилась Сьюзан. – Пожалуйста, расскажите, что вам известно, не мучайте меня.

– Прежде всего, – сказала Пег, – я хочу, чтобы вы знали: я не считаю, что ваш приемный отец хотел причинить вред вам или вашей биологической матери. В те времена душевные болезни лечили по другому, да и отношение к ним с тех пор поменялось. Он просто делал то, что от него требовалось. Но почему он решил оставить в больнице вашего настоящего отца… это другое дело.

– Вы утверждаете, что моего отца тоже лечили в Уилларде? – спросила Сьюзан. У нее дрожал подбородок. Она сжала губы и заморгала, чтобы сдержать слезы. – Слава богу, что я прислушалась к интуиции и не стала заводить детей!

– Нет, – сказала Иззи, качая головой. – Все не так.

Она потянулась через стол и дотронулась до руки Сьюзан. Удивительно – она утешает почти незнакомую женщину! Второй рукой Иззи достала из сумки фотографию.

– Разрешите, я вам что то покажу.

Она положила на стол черно белый снимок.

– Это Клара Элизабет Картрайт и Бруно Моретти, – срывающимся голосом пояснила она. – Ваши родители.