–Все скучаешь? - подошла Линда.

–Как же без этого, - сказал я. - Идем?

Странная активность первокурсников, развивающаяся у меня под боком, меня раздражала. Монастырь чуть не дрожал от их перешептываний и постоянного мелькания из комнаты в комнату. Хоть моя келья с краю, вибрацию душевного напряжения я ощущал солнечным сплетением, не спасали никакие защиты. Мне ведь надо иногда спать! Первокурсники же и ночью - особенно ночью - развивали бурную деятельность. Выходя вечерами из комнаты, я замечал быстро прячущиеся по карманам, складкам и рукавам мантий книги в аляповатых обложках с известными монструозными картинками, шнурки нашейных амулетов и талисманов. Запахи боярышника и чеснока заполняли мрачные своды коридора.

Несколько дней я не ходил на тренировки. В одно утро я проспал, и явился на место позже обычного.

Компания окзалась на месте, но не при деле: затаив дыхание, слушали рассказ возбужденного до предела Мики. Вернее, слушали девчата, а Тики смотрел в сторону, скучая, и уверенно жонглировал какими-то сучками. Весьма уверенно.

Вид, правда, у него был усталый, глаза красные.

Все ясно, не спал.

–Молодец, - сказал я, подходя.

Он вздрогнул, но - однако! - контроля над предметами не потерял. Тренировался он очень много эти дни, понял я. Вспомнилось, что мы не виделись почти неделю.

–Как дела? - спросил я.

–Нормально, - ответил он. В его голосе звучала определенная уверенность в себе.

–Опять Мика байки травит? - спросил я, улыбнувшись. Напряжение на его лице спало:

–Врет, - махнул он рукой.

Я подсел к девчатам, изобразив общий кивок, и стал слушать.

–А потом он полетел! - Мика даже руками себе помог, чтобы донести до слушателей весь ужас описываемого. - Так присел чуток, ногой левой, целой, оттолкнулся, как будто топнул, и кааак прыгнет! Кааак полетит за ними! Они - бегом от него! А он летит и воет так (Мика изобразил вой): отдайте мою голову! Они пересрались и кинули ему голову. Он поймал ее, нахлобучил на лету прямо на шею и дальше летит: отдайте мои деньги! Они кинули в него деньгами, а он приземлился и давай собирать, все до монетки, а они и успели убежать, пока он считал. Потому что если упырю дать чего-нибудь такого, горсть крупы, например, или мелких камешков побольше, так он до утра будет считать и собирать, а утром к себе в могилу вернется.

Закончив, Мика горделиво оглядел публику.

Я воспользовался случаем для выяснения некоторых вопросов: какое-то смутное подозрение возникло и мешало отнестись к рассказу как к очередной байке.

–А кого конкретно упырь покусал, ты знаешь?

–Да я все своими глазами видел! - обидевшись, взвыл Мика. - Тех самых парней и покусал, что на нас с Тики наезжали, ну, которые Крысу забили! - он посмотрел на друга и добавил: - Извини.

–Ладно, - буркнул Тики.

–Кто-нибудь из них умер? - продолжал интересоваться я. - Какого рода раны нанес им упырь? Они заболели, сами стали упырями?

Мика задумался, вспоминая.

–Э… Вроде, за шею кусал, - промямлил он. - У них на шее такие дырки, кровь текла… Не, вроде не болеют, крепко выглядят…

–Я начало пропустил, расскажи еще разок, как дело было. Значит, ты встал, пошел ночью на кладбище, упырь вылез и сразу в лес пошел?

–Ну да.

–А тебя не заметил?

–Нет.

–Значит, пошел в лес? Где никого нет? Вместо того, чтобы тут же, на месте, покусать тебя, живого, теплого?

–Я же спрятался, - отбивался Мика, чувствуя, что его поймали.