Джордж Бруммел полагал, что его артистическое дарование было поистине исключительно. Не родись он в королевской семье, принц мог бы стать лучшим комическим актеров Европы.

Принц был изящен, остроумен и считался выдающимся музыкальным критиком.

Однако маркиз видел, как легко и беззаботно он губил свою репутацию и растрачивал таланты в неподобающем обществе. Рэкфорд держался независимо, но мнение света было ему отнюдь не безразлично.

Маркиз не желал, чтобы над ним посмеивались снобы или завсегдатаи великосветских салонов.

Он гордился своими предками и строго контролировал каждый свой поступок. Он просто не мог допустить, что о нем станут судачить и рассказывать анекдоты. Маркиз знал, что он этого не переживет.

Конечно, он любил хорошо пожить, но еще в юности дал себе слово, что будет избегать крайностей, и в течение многих лет успешно руководствовался этим правилом.

Он продолжал разглядывать портрет, висевший над камином. В этот момент дверь в гостиную открылась.

Он обернулся и увидел Ванессу.

Какое-то мгновение маркиз смотрел на нее, их взгляды встретились, и он заметил, как на ее нежном лице проступил румянец.

«Наблюдать за ее волнением все равно что следить за восходом солнца», — решил маркиз. Предчувствия не обманули его, и Ванесса показалась ему теперь еще более привлекательной.

Маленькая, хрупкая, с лицом точь-в-точь как на миниатюре, которую ему показал принц, она словно излучала непонятную духовную силу. Его сомнения сразу улетучились, он понял, что до мельчайших подробностей ее образ запечатлелся в его памяти после их первой встречи, хотя и опасался, что не сможет описать черты ее лица.

Ее небольшой нос был прям и тонок, губы изящно изогнуты, и он никогда еще не видел таких огромных и выразительных глаз.

Ванесса сделала реверанс, и маркиза вновь поразила необыкновенная грациозность девушки, данная ей природой.

— Доброе утро, Ванесса, — поздоровался маркиз. — Наверное, я удивил вас своим визитом?

— Да, — едва слышно ответила Ванесса. — Я не поверила, что это правда, когда Доркас сказала мне о вашем приходе.

— Для меня не составило большого труда вас отыскать, — проговорил маркиз. — Я узнал ваш адрес от принца Уэльского. Он купил миниатюру, написанную вашим отцом. Это был ваш замечательный портрет.

— Мой отец не хотел этого афишировать, — пояснила Ванесса. — Картина называлась «Портрет неизвестной девушки».

— Ну, мне-то эта девушка была хорошо известна, — улыбнулся маркиз.

Во время разговора Ванесса избегала глядеть ему в глаза. Рэкфорд понял, что она очень застенчива.

Она попыталась преодолеть робость, сделала шаг вперед и указала гостю на стул.

— Не угодно ли вам присесть, милорд?

Он обратил внимание на ее тонкие, длинные пальцы, вспомнил, как она сжимала на груди белую шаль, сидя на краешке кресла в его спальне.

— Думаю, что мне следует повидаться с вашим отцом, — сказал маркиз. — Я должен передать ему просьбу принца.

Ванесса ничего не сказала, и он продолжил:

— Не смущайтесь, если в мастерской не прибрано. Я привык иметь дело с художниками и знаю, что они не любят, когда кто-то, пытаясь навести порядок, трогает и переставляет их вещи.

— Боюсь, что вы… никак не сможете встретиться с моим отцом, милорд, — еле слышно промолвила Ванесса. — Он болен… очень болен, я уже говорила вам об этом. — Она сделала паузу, а потом добавила: — Врач запретил ему кого-либо принимать, но, разумеется, я передам ему вашу просьбу.

Маркиз присел на маленькую кушетку и достал две миниатюры.