|
Последняя воля трагически погибшего человека должна быть выполнена. - А вдруг этот документ заключает в себе оружие против нас, СССР? Что, если Хургес - агент империалистической державы, замышляющей каверзы против нас? - спросил капитан. Все умолкли. - Опасения трезвые. Все возможно, - ответил после размышления Азорес. - Однако маловероятно, чтобы официальные дипкурьеры или шпионы бросали в океан бутылки с зашифрованными документами. Как бы ни был хитро составлен шифр, всегда найдется дотошный расшифровщик. Расшифровали же египетские иероглифы. Правительства всегда располагают возможностью направлять секретные документы с дипломатической почтой. Если бы на пароходе погиб государственный документ, его копии остались бы в министерстве. Вместо погибшего Хургеса был бы послан иной человек, если бы Хургес был дипкурьером; на том бы дело и кончилось. Здесь же что-то иное. Я полагаю, Хургес, - кто бы он ни был, - работал, как говорится, за свой страх и риск. Возможно, это один из авантюристов, открывших золотые россыпи или что-нибудь в этом роде. В свой смертный час он решил открыть тайну своему родственнику - Жуан Хургес, видимо, его брат, отец или сын. - Азорес окинул взглядом моряков. Все молчали, и он продолжал: - Мой план таков: редакция газеты, в которой я работаю, предложила мне ехать в Южную Америку. Там сейчас происходят интересные события. Я поеду туда и возьму письмо с собой. На всякий случай мы снимем копию. А я, приехав в Буэнос-Айрес, прежде всего осторожно разузнаю, кто такой Хургес. Если он не из нашего лагеря, я... придержу письмо, пока мы не расшифруем его сами и не убедимся, что оно безопасно для нас. - Последняя воля погибшего должна быть выполнена, - с иронией повторил Гинзбург слова Азореса. - Да, если погибший не враг, - спокойно отпарировал Азорес. - Наша этика состоит в том, чтобы стоять на страже интересов своего класса. Так ведь? Одним словом, я еду разыскивать Хургеса. Вы согласны со мной, товарищи? - Такой вопрос мы не можем решить сами, - осторожно сказал капитан. - Разумеется, - подтвердил Азорес. - Я буду в Москве и условлюсь. Но не слишком ли мы мелочны?.. Ведь Хургес, бросая бутылку в море, знал, что она может быть занесена течением Гольфстрима и к северным берегам Франции, и к западным берегам Англии, и к берегам Норвегии, даже к Новой Земле и Земле Франца Иосифа, где Гольфстрим, между прочим, уходит на большую глубину. Хургес, если он не дурак (а он, кажется, был не дурак), знал, что его бутылка может оказаться и в капиталистической стране и в Советском Союзе. Он знал, конечно, что его шифром будут интересоваться. Однако он был уверен, очевидно, что без ключа его шифр не будет расшифрован. Поэтому и просил в крайнем случае передать по бильду. Наконец, бутылка могла затеряться в океане. |
