|
Одним словом, его карта была бита. И он впервые в жизни впал в истерику, на какое-то время потерял сознание - одним словом, вел себя как никчемнейший неврастеник. Правда, он скоро избавился от психической придавленности, но все же его положение было почти безнадежным. Он решил "не срамиться в игре" и перешел к пакостям. Но ему долго не продержаться на этом, если только ему не посчастливится первым найти "Левиафан". И еще один момент чрезвычайно расстроил Скотта: "паук" достал бочонок прямо со дна моря. Между тем на этом месте, - а Скотт его уже осмотрел, - "Левиафана" не было. Как это понимать? Вильямс, видимо, не сдавал свой чересчур дорогой груз в багаж и хранил бочонки в своей каюте. Что же случилось на пароходе во время аварии? Возможно, этот бочонок украли матросы, проведав о золоте? Возможно, сам Вильямс успел погрузить все бочонки в шлюпку, и они вместе с ним утонули на большом расстоянии от "Левиафана"... Это вероятнее всего. Черт побери! Вещь потерянная - вещь ничья, "рес нулиус", как говорили римские юристы. Формально, юридически, Скотт не может заявить права на золото и требовать его возврата от большевиков. Да к тому же и обосновывать это право не так уж легко. В крайнем случае, суд мог признать право наполовину. Ведь как ни нечестно поступил Вильямс, половина принадлежала ему или его наследникам. Короче: один бочонок надо было сбросить со счетов. Но на дне лежат еще четыре. Остается одно - продолжать игру. Если Скотту удастся найти хотя бы один бочонок, все затраты на экспедицию окупятся и у него останется еще капитал, с которым можно снова начать борьбу за "лучшее место в худшем из миров". Но действовать надо решительно. Месяц кончался, и если в последние его дни не удастся найти хотя бы один бочонок, игра окончательно проиграна. Да, сейчас надо действовать решительно. В крайнем случае, пойти на кое-какие соглашения с соперниками. ВТОРОЙ ВИЗИТ СКОТТА Скотт не подходил к стойке целый день и всю ночь. Утром он встал, тщательно побрился, надел свой лучший костюм и приказал спустить шлюпку. Поступившись самолюбием, Скотт решил сделать второй визит на траулер. На этот раз он вел себя не так высокомерно. Он "только сохранял достоинство". О, нет, он пришел вовсе не как проситель. Он желает разговаривать "как равный с равным". "Международная конференция на волнах Атлантического океана", - как говорил он, чтобы поднять свой дух. Его приняли, как и в первый раз, уважительно, с холодноватой корректностью. |
