— Но нам нужно получить деньги, — жестко заявила Салли.

Эллери пожал плечами.

— Эллери. — Теперь она просто умоляла его. — Сделайте это для меня. Окажите любезность. Это мое ожерелье. И я беру на себя ответственность. Говард прав — мы не должны были просить вас вмешиваться в наши дела. Что бы ни происходило. Но разве вам трудно совершить лишь один поступок.

— Позвольте спросить вас, Салли, — с расстановкой произнес Эллери. — Почему бы вам не сделать это самой?

— Меня могут увидеть в городе. Дидс, или Уолферт, или кто-то из их служащих. Как я вхожу в ломбард или выхожу из него. Вы не знаете, на что похожи маленькие города. Весть мгновенно распространится по всему Райтсвиллу. И Дидс непременно об этом услышит — кто-нибудь преподнесет ему такой подарок и с удовольствием перескажет. Неужели вы не понимаете?

К разговору присоединился Говард:

— Да, и то же самое случится со мной, Эллери.

Он не думал об этом, пока Салли все не сформулировала. И тут же охотно ухватился за ее слова.

— Или владелец ломбарда может проболтаться, или…

Эллери поднял брови.

— Разрешите мне ответить вам прямо и без экивоков. Вы хотите, чтобы я заложил ожерелье в ломбард, не упоминая о вас, Салли?

— В этом вся суть. Главное, чтобы Дидс не смог обнаружить…

— Я не стану ничего делать. Ни при каких обстоятельствах. — Лицо Эллери помрачнело. — Подобное ожерелье, должно быть, хорошо известно в Райтсвилле. Ну а если владелец ломбарда никогда его не видел, то стоит какому-то посетителю взглянуть, и…

— Но Дидс купил его в Нью-Йорке, — взволнованно возразила Салли. — И я его ни разу не надевала. Даже дома, Эллери, когда к нам приходили гости. Оно у меня всего несколько месяцев. Я берегла его для особых торжеств. О нем никто в городе не знает.

— Или ты можешь заложить его в ломбард где-нибудь в другом месте, — предложил Говард.

— Мне не удастся покинуть Райтсвилл, и у нас нет времени, Говард. Кажется, вы оба полагаете, что приезжий способен зайти в ломбард, заложить там ожерелье стоимостью в двадцать пять тысяч долларов и покинуть его с двадцатью пятью тысячами закладных, без единого вопроса. У вас в городе лишь один ломбард, на Площади, и его владелец — старый Симпсон. Так что я даже не сумею ничего купить поблизости. Симпсону потребуются доказательства — гарантии хозяйки ожерелья. Или ее расписка. И он сразу взвинтит цену. — Эллери покачал головой. — Это не просто глупо. Это почти немыслимо.

Однако Салли и Говард наперебой принялись его убеждать, выдвигая различные аргументы. Их решимость начала утомлять Эллери.

— Но вы же сами говорили мне, что знакомы с Дж. П. Симпсоном, — не отставала от него Салли. — Еще с того времени, когда вы гостили в Райтсвилле у Райтов. И расследовали дело Хейта.

— Я не знаком с Симпсоном, Салли. Мы мельком виделись в зале суда, на процессе Джима Хейта. Он был свидетелем обвинения.

— Но он тебя запомнил! — воскликнул Говард. — Ты здесь прославился, Эллери. И тебя никогда не забудут в этом городе!

— Может быть, и так, но почему вы полагаете, будто у Симпсона лежат наготове двадцать пять тысяч долларов? С какой стати ему хранить их в своей кубышке?

— Он один из самых богатых людей города, — торжественно объявила Салли. — У него крупнейший счет в Райтсвиллском национальном банке. А время от времени он предоставляет большие ссуды. Например, совсем недавно, в прошлом году, Сидони Гланнис влипла в жуткую историю с одним типом, который просто обобрал ее до нитки.