— А как по-твоему, Говард? — осведомился Эллери.

— Деньги не должны лежать в камере хранения. — Говард отодвинул стакан со скотчем.

— Тогда платить придется тебе.

— Да!

И Салли подтвердила:

— Мы должны.

Эллери похлопал пальцами по животу и спросил:

— Но чем вы будете платить?

Говард с силой швырнул стакан с виски в камин. Он с грохотом разбился о кирпичную кладку, и осколки разлетелись, словно россыпи бриллиантов.

— Как бриллианты, — пробормотал Говард. — Если бы они у нас были.

— Салли, — Эллери встревоженно наклонился к ней, — в чем дело?

— Я вернусь через минуту, — очень странно ответила Салли.

Выйдя из коттеджа, она бросилась бежать. Мужчины пристально смотрели, как она пробежала вдоль бассейна, затем по террасе и скрылась в особняке.

Говард покачал головой:

— Я даже не подозревал, что он позвонит сегодня утром, — и тут же без всякой связи виновато добавил: — Прости, что так вышло со стаканом, Эллери. Мне жаль. Я повел себя как мальчишка. — Он взял другой стакан и налил в него новую порцию скотча. — Нужно загладить это преступление.

Эллери заметил, что он выпил виски до последней капли.

Говард не глядя отвернулся.

Вскоре на террасе появилась Салли. Ее рука была прижата к правому карману жакета. Теперь она не торопясь, размеренным шагом двинулась по террасе и через сад. Однако на веранде коттеджа снова заспешила и громко хлопнула дверью.

Говард не сводил с нее глаз.

Она протянула ему правую руку.

С нее свисало бриллиантовое ожерелье.

— Я достала его из сейфа.

— Твое ожерелье, Салли?

— Оно мое.

— Но ты не можешь продать свое ожерелье!

— Я уверена, что выручу за него двадцать пять тысяч. Должно быть, Дидс заплатил за него все сто. — Она повернулась к Эллери: — Хотите на него взглянуть?

— Оно великолепно, Салли. — Эллери остался на месте и не взял его.

— Да, такое красивое. — Ее голос звучал твердо. — Дидс подарил его мне в первую годовщину нашего брака.

— Нет, — возразил Говард. — Нет, это слишком рискованно.

— Говард.

— Его непременно хватятся, Салли. Как ты все объяснишь отцу?

— Но ты же сам решил рискнуть двадцатью пятью тысячами.

— Что же, но я…

— Где бы ты их ни достал, есть какая-то запись. Расписка или что-нибудь еще. Конечно, тогда ты рисковал. А сейчас моя очередь. Говард, возьми его.

Говард покраснел. Но взял ожерелье.

Лучи солнца пробились сквозь окно, осветив их силуэты. Казалось, что его рука пылала в огне.

— Но за… него же надо выручить деньги, — промямлил Говард. — Я не знаю, как это можно осуществить.

«Говард, ни на что не способный. Говард зависимый».

— Понимаете ли, — обратился к ним Эллери со своего вращающегося кресла. — По-моему, это форменный бред.

Говард посмотрел на него умоляюще:

— Эллери, я никогда не просил тебя что-нибудь сделать…

— Ты имеешь в виду, что я должен заложить это ожерелье в ломбард, Говард.

— Ты разбираешься в подобных вещах, а я нет, — выдавил из себя Говард.

— Да, и потому называю ваш план совершенно безумным.