Я был очень признателен ей за это, потому что в тот момент действительно не знал, хочу я этого или нет. Тетя Берта сказала то же самое, что раньше говорил мне брат Бернард, и если это было действительно так, то я не видел особой разницы в том, ходить или не ходить в эту школу.

— Но, — запротестовал дядя Моррис, — он ведь должен готовиться к обряду «бар митсвах».

Понимающе улыбнувшись мне, тетя Берта ответила мужу:

— Пока это не так уж важно. Сам по себе этот обряд не сделает его лучше, чем он есть сейчас. А если у него возникнет потребность в вере, я думаю, он без труда найдет ее. Он и так уже дважды благословлен.

С тех пор дядя и тетя не возвращались к вопросу о религии. Мне была предоставлена полная свобода в этом смысле, и я, надо сказать, никогда больше серьезно не задумывался о религии. Я не пошел в школу иврита, не стал я ходить также ни в католическую церковь, ни в синагогу. Я был уверен, что если мне нужно будет общаться с Ним в будущем, то я сумею это сделать, как сумею решить в дальнейшем и все жизненные проблемы. Всему свое время.

Глава третья

Я уже тогда понял, что прошлое не вернуть. Хотя я по-прежнему дружил с Джерри и Марти, мы уже не могли достичь той душевной близости, которая существовала между нами до того, как я переехал к дяде и тете. И это объяснялось отнюдь не угасанием наших дружеских чувств, скорее всего, причиной было то обстоятельство, что я начал жить нормальной жизнью после того, как попал в семью. Моя бездомная жизнь закончилась, и мне нравилось мое новое положение. Я стал постигать такие ранее неведомые мне понятия, как забота и внимание к другим. Это касалось, по правде говоря, только моих родных. К другим мое отношение не изменилось. По сути дела, происходило определенное раздвоение моей личности с точки зрения отношения к окружающим, и мне было нелегко определить, в каких ситуациях как себя вести. Но я особо не задумывался об этом, да и, правду сказать, не очень-то разбирался в этих тонкостях. Более того, мне на это было тогда наплевать.

Время шло своим чередом. Я был нормальным учеником, не лучше и не хуже других. Постепенно получилось так, что я превратился в лидера среди ребят, чему я не очень удивился. Я всегда был лидером, поэтому воспринял это как должное. Я всегда был энергичнее других и как бы на полшага впереди остальных. Меня не волновали присущие подросткам смутные мечты насчет секса и тяга к противоположному полу, мне было смешно наблюдать их отношения и разговоры на этот счет — для меня это был уже пройденный этап. Кроме всего прочего, физически я был развит лучше, чем ребята моего возраста. В течение первого года обучения в новой школе я организовал баскетбольную команду и команду пловцов. В баскетбол я играл только одним известным мне способом — на победу. К черту всякие там правила, спортивное поведение и честную игру! Это все придумали придурки, которым не хватает скорости и умения уйти от соперника. А потом, я терпеть не мог проигрывать.

И хотя мои контакты с чужими людьми не претерпели каких-либо заметных изменений, мои отношения с родственниками становились все более теплыми по мере того, как члены моей новой семьи осторожно полировали шероховатости и острые грани моего характера. Постоянное чувство готовности в любую минуту дать отпор и защитить себя, что было моей характерной чертой, мало-помалу стало исчезать и, в конце концов, превратилось в сдержанную настороженность, контролировать которую я учился по мере того, как все больше постигал премудрости нормальных человеческих отношений и неизвестные мне ранее способы убеждения людей в своей правоте.

В пятницу перед Рождеством у нас в школе должен был состояться баскетбольный матч с ребятами из школы Джеймса Монро, а после матча — танцевальный вечер.