Конечно же, мне это нравилось.

— Ладно, — согласился я. — Что нужно делать?

— Ничего особенного, — выпалил Джерри. — В общем и целом выборная кампания уже подготовлена. Детали мы берем на себя. Все, что тебе требуется сделать, это произнести небольшую речь в пятницу после каникул на собрании, где будут представлены кандидаты на эту должность.

— О, нет! — возразил я. — Я не буду выступать перед всеми с речью. Я в такие игры не играю!

— Подожди, — остановил меня Марти, — все элементарно. Мы заготовили тебе речь. Вот экземпляр. — Он вытащил из кармана листок бумаги и протянул мне.

Я начал читать. Не дочитав и до половины, я остановился.

— Что за чушь вы мне подсовываете? — спросил их. — Бред какой-то. Если вы хотите меня избрать, дайте это кому-нибудь другому, пусть он и читает. Здесь же ничего не поймешь!

— В политических делах никогда ничего не поймешь, — возразил Джерри. — Мой отец говорил мне это тысячу раз. Важно не то, о чем кандидат говорит или что он делает. Кандидат побеждает тогда, когда он нравится избирателям. Будь человек хоть семи пядей во лбу, его не изберут даже на самую вшивую должность, если он не умеет себя подать. Мы с Марти подготовим тебя. Ты будешь выступать последним, мы об этом позаботились. Остальные претенденты будут из кожи лезть, чтобы изобразить из себя что-то, а ты просто выйдешь, произнесешь эту речь и считай, что ты уже староста.

— Да, — подтвердил Марти. — Все так и будет.

— Ладно, — согласился я. — Но учтите, ребятки, если все, о чем вы тут наговорили, не сработает, вам придется ответить на много вопросов.

— Не беспокойся, — выпалили они в унисон, — все пройдет как по маслу!

Я зубрил свою речь десять вечеров подряд под руководством Джерри и Марти. Они инструктировали меня насчет того, какая у меня должна быть походка, как держать руки, что надеть. Короче говоря, мне все это надоело до чертиков. За два дня до собрания они велели мне забыть все, чему они меня учили, и спокойно ждать выступления.

Но не тут-то было. Я думал о своей речи постоянно: и в школе и дома. Я просыпался по ночам и без устали повторял ее, а когда спал, то видел во сне, как выступаю. Наконец, день выборов настал. Памятуя советы друзей, я надел галстук-бабочку, пуловер под пиджак и пошел в школу.

Заняв свое место на сцене рядом с другими кандидатами, я смутился. Мне казалось, что весь зал смотрит только на меня. Жанет села рядом. Она периодически улыбалась мне, и я тоже выдавливал из себя что-то вроде улыбки, хотя был уверен, что выглядел при этом отвратительно.

Сначала выступил директор нашей школы. Он говорил о нас, учениках, о том, что мы должны стать хорошими гражданами своей страны и должны приобщаться к демократии, но я особо не прислушивался, поскольку страшно нервничал. Потом выступил первый кандидат.

В течение целых десяти минут он обещал своим товарищам по классу представлять их интересы, как никто другой. Когда его весьма продолжительная речь закончилась, с первых рядов, как было заранее спланировано, вскочили несколько человек и стали изображать бурные аплодисменты. Когда они успокоились, выступил второй кандидат. Он наобещал то же, что и предыдущий оратор, причем затратил на это ничуть не меньше времени. Я заметил, что присутствующим все это уже порядком надоело и внимание их, мягко говоря, ослабло. Оратор закончил под восторженные крики ребят из команды поддержки. Наконец, настала моя очередь.

Сердце мое было готово выскочить из груди, горло перехватило судорогой. Казалось, я не в состоянии вымолвить ни слова.