Выпитого коньяка было уже достаточно, чтобы у Сереги развязался язык.

— Да, — сказал он, прихлебывая сладкое винцо. — У вас трудная работа. Вы, наверное, очень устаете. Другие по вечерам ходят в кино, сидят у телевизоров, отдыхают, а вы должны тут всем угождать да еще и выслушивать всякое…

— Вот оно что, пожалел, значит… — Клавдия расхохоталась, да так громко, что даже начальники перестали на некоторое время работать челюстями и уставились в ее сторону. Судя по всему, она выпила за вечер не один бокал, несмотря на строгость директора. — Работа как работа, не хуже других, — продолжала Клавдия, вдруг посерьезнев. — Вот я три года на швейной фабрике работала, так там действительно вкалывать приходилось. После смены свалишься на койку, а перед глазами манжеты, обшлага, проймы… И хотя бы один хрен пожалел. А теперь вас, болельщиков, как собак нерезаных. Только и смотрите, как бы на холяву выпить да пожрать.

— У меня есть деньги, — сказал Серега и выложил на стол пятьдесят рублей.

— Да я не про тебя, — сказала Клавдия. — Ты мякиш. А есть такие, которые совсем совесть потеряли. Думают, если женщина одинокая, так можно ее заместо коровы доить… А ведь это гадство?..

— Гадство, — подтвердил Серега, который почти допил бутылку коньяку и теперь никак не мог поймать нить разговора.

— Да ты закусывай, а то еще развезет, — сказала она.

Серега послушно придвинул к себе битки и стал жевать холодную невкусную жвачку.

— Эх, парень, — вздохнула Клавдия, глядя, как он пытается есть. — На кой ляд эти трояки, пятерки, червонцы, которые я здесь сшибаю, если кругом одна шантрапа…

И тут Серега отставил тарелку и положил руку на колено официантке.

— И этот туда же, — усмехнулась Клавдия, но руки его не убрала. — Серединка сыта, и кончики зашевелились. Ты хоть знаешь, сколько мне лет?

— Я думал о тебе, — произнес Серега, тяжело ворочая языком.

— Ладно, — сказала Клавдия. — Иди вниз и подожди меня где-нибудь поблизости, только на виду не околачивайся, а то скажут — Клавка со школьником связалась.

На улице вроде бы потеплело. А может быть, это только показалось Сереге из-за того, что звездное небо заволокло и на земле стало уютнее или он настолько разогрелся, что холод ему был нипочем.

Окна домов погасли, и вся жизнь городка, казалось, сосредоточилась возле фонаря, который висел над входом в ресторан.

Серега отошел в темноту, на другую сторону улицы, и стал прохаживаться взад-вперед, не спуская глаз с дверей ресторана.

Сначала появились «туристы». Они деловито осмотрели со всех сторон машину, как по команде хлопнули дверцами и укатили.

«В сторону Синюхино», — отметил про себя Серега и вдруг почувствовал какое-то беспокойство.

Правда, оно тут же рассеялось, когда на улицу выкатились начальники. Прежде чем разойтись в разные стороны, они долго и смешно похлопывала друг друга по плечам, жали руки, глядели в глаза и даже пробовали затянуть: «Мы с тобой два берега у одной реки…»

Наконец, появилась Клавдия. В пуховом платке и с хозяйственной сумкой она выглядела точь-в-точь как деревенская, но только накрашенная, да так, что даже в темноте это было заметно.

Серега догнал ее и обнял за талию.

— А, это ты, — сказала Клавдия, оглядывая его, как будто в первый раз. — Что так легко одет-то? У меня валенки есть, может, будут тебе впору…

Возле своего дома Клавдия приложила палец к губам.