Он незаметно подмигнул мне: дескать, поеду контролировать ситуацию, а то Муха затормозится возле какой‑нибудь местной красотки лет двадцати – жди его тогда до второго пришествия... Я согласно кивнул:

– Давайте, только мигом. Через двадцать минут уже все готово будет.

Они сели в Мухин «жигуль» и укатили.

Прошло пятнадцать – двадцать минут. Затем еще полчаса, час... Мы втроем сидели у раскинутого на земле брезента, заменяющего собой стол, и с нетерпением ждали появления наших гонцов. Уха вкусно парила над остывающим костром, вынутая из реки водка успела согреться, а их все не было и не было. Боцман уже места себе не находил, да и мне с Артистом как‑то не по себе было, с ребятами явно что‑то случилось.

– Так, – сказал я, – вы оставайтесь тут, а я поеду за ними. Может, у них что с машиной. Ждите. Я мигом!

Я вскочил в свой «патрол» и уже через пять минут был у придорожного магазинчика. Рядом с палаткой стоял «жигуленок» Олега, но ни его самого, ни Дока поблизости не наблюдалось. Я подошел к палатке, постучал в обитую жестью дверь.

– Чего надо? – спросил из палатки недовольный мужской голос.

– Выйдите, поговорить надо.

– Ходят тут всякие... Иди к окошку, там и поговорим!

Я обошел ларек и нагнулся к узкой прорези в металлической решетке. Продавца можно было понять: на дороге лихих проезжих предостаточно, а в своем железном ларьке он как в крепости...

– Вы не видели, куда делись мои друзья? – спросил я у продавца.

– Какие друзья? Откуда я знаю! – Глаза у продавца тревожно забегали; и дураку было ясно, что он врет.

– Но вот же их машина стоит. Они к вам поехали за хлебом, куда они делись?

– Не знаю, я ничего не видел...

Лицо ларечника исчезло внутри палатки. Я понял, что по‑хорошему от него ничего не добьюсь. Что ж, он сам виноват... Я обошел палатку, примерился к двери и без особого труда одним ударом вышиб дверь. Зайдя в ларек, я взял испуганного продавца за шиворот и вытащил его на воздух.

– Рассказывай, сволочь, что случилось с моими друзьями! Или я сейчас вышибу тебе мозги, как эту дверь!

Для пущей острастки я как следует тряхнул его. Зубы у мужика клацнули, он сглотнул слюну и быстро‑быстро заговорил:

– Их чечены замели. Ваши и вправду тут хлеб у меня брали. А тут как раз грузовик остановился, оттуда один черный вылез – сигареты купить... Как у них началось, я не видел. Только уже когда один из ваших кому‑то, видать, здорово врезал и тот заблажил, – ну я и выглянул. А там...

Он замолчал. Его кадык бегал вверх‑вниз по худой шее, как будто он взахлеб пьет воздух.

– Что – там? – Я снова встряхнул его.

– Чеченцы, с автоматами... Били этих ваших друзей прикладами, ногами... Я думал, их убьют сейчас, испугался: они же звери, кавказцы эти, всем известно...

– Много их было?

– Человек десять, не меньше...

– И что потом?

– Потом... потом они их связали и бросили в грузовик. Один чеченец к ларьку подошел, сунул мне дуло в окно и сказал, чтобы я молчал, если живым хочу остаться... Потом они уехали.

Что‑то в рассказе продавца не стыковалось, я это чувствовал, но пока никак не мог определить, что именно. Ну, допустим, Док с Мухой по каким‑то причинам сцепились с проезжающими мимо чеченцами... Хотя и Док и Муха вряд ли стали бы нарываться на случайный дорожный конфликт, значит, их к тому вынудили... Возможно, чтобы не лечь под пулями здесь же, в пыли, ребятам пришлось позволить избить себя. Но зачем чеченцы взяли их с собой? Они же могли их запросто пристрелить – и все, конец... Банальная разборка на дороге, разбирайся потом, кто, чего и как.