Еще секунд десять форы, подумал я, и ушел на обочину. Трасса впереди была пуста. Немного сбросив скорость, я прикрылся с левой стороны грузовиком и, когда «Жигули» резко обошли его, начал одновременно тормозить при помощи педали и коробки передач, разворачивая машину в противоположную сторону.

— Давай! — заорал я так громко, что у Марины бы уже не хватило никаких душевных сил для возражений. Она приоткрыла дверь, кубарем выкатилась на обочину и перед тем как набрать скорость я успеваю заметить: Марина, не выпрямляясь, бросилась в ближайшие кусты. Еще полминуты форы, подумал я, нащупав правой рукой «маузер», заботливо оставленный секретаршей на переднем сидении. Пока они развернутся, у меня есть время. И запасная обойма. Это еще двадцать патронов.

Хорошо, что у нас на трассах освещение двух видов: солнечное и лунное. Проехав несколько километров, я позволил себе роскошь еще раз притормозить, съехал на грунтовую дорогу, не переставая удивляться, как это погоня за мной не вступила в новую фазу и отчего «Волга» не выловила на обочине ни единого гвоздя. О подмоге, конечно, не мечтаю. Да и не нужна она мне. Если характер — это судьба, то другой мне не нужно. Мне нравится моя сегодняшняя работа еще и потому, что она часто позволяет возвращаться в молодость, вспоминать былые трудовые навыки, отточенные долгими тренировками. Хотя Рябов постоянно требует от меня более сдержанного поведения. Однажды даже высказался, мол, когда он рискует — это понятно, но весь смысл рябовской деятельности как раз состоит в том, чтобы меня от риска оградить. А я постоянно сам на опасности нарываюсь, чем сильно мешаю плодотворной сережиной работе. Сидел бы сейчас дома, как другие руководители моего уровня. Но это не по мне. И может быть до сих пор остаюсь живым только потому, что абсолютно не похож на них.

Фары преследующей машины, наконец, прорезали темноту, далеко впереди тускло светлеет шиферной крышей какой-то длинный барак. Самое время, подумал я, остановил машину, вырубил дальний свет, присел возле капота, сжимая в левой пистолет. У меня еще было время для того, чтобы отметить: с годами зрение в темноте совсем портится, нацепить по этому поводу очки на нос и переместиться к противоположному крылу от подъезжающих к «Волге» «Жигулей». Фары «Жигулей» осветили пустой салон моей машины и когда я услышал звук открывающихся дверей, не высовываясь, перебросил через капот Маринкино украшение, на всякий случай пригнув голову. Отблеск вспышки все-таки коснулся защищенных очками глаз; я тут же выкатился из-за капота и всадил в двух ослепленных противников одну общую очередь. Все-таки не зря Рябов давно понял: меня легче дрессировать в тире, чем заставить отказаться от старых привычек и природных наклонностей. Так что даже такой великий стрелок, как я, с нескольких метров не промахнулся. Но гордиться собой у меня просто не было времени: звонкий щелчок бойка дал знать, что патронов в магазине уже нет. И пока водитель с уцелевшим пассажиром не пришли в себя, я побежал с такой скоростью, которую никогда не развивал во время утренних пробежек.

Хотя прохладно, но с плащом пришлось расстаться. И пока мои замечательные очки не выхватили из темноты приближающиеся розовые фигуры, галстук улетает в сторону за плащом, а за ним и пиджак. Я постоянно оборачивался на ходу, и в пробежке этой были неудобства — туфли для нее не приспособлены, да и обойму менять стоя на месте гораздо легче.