Но на королевских пирах едят совсем другие блюда. Потому что дверь в Ссыльный мир открывается только в одну сторону.

Тиа ела медленно, смакуя каждый кусочек. Она наслаждалась местной едой. И при этом была сама себе противна. Именно потому, что среди беспросветности изгнания могла отдаваться целиком простым желудочным радостям. Это было неправильно. Недостойно. В конце концов, просто стыдно!

Но, с другой стороны, имеет она право хоть на одну радость? Хоть на один просвет?

— Спасибо, — сказала Тиа, азартно слизав с ложки остатки малны. — Это было великолепно! Как всегда.

— Мы рады, что тебе нравится, Госпожа Защитница, — отозвались из-за двери. Интересно, кто сегодня? Все они на один голос… и на одно лицо. — Хотя лично я каждый раз этому удивляюсь.

Тиа засмеялась:

— Сегодня ты, Луилла?

— Я, — из-за двери послышался ответный смешок. — Ты запомнила, что я говорила в прошлый раз? Что ты просто привыкла к другой еде?

— Это вы все привыкли к здешней еде, — возразила Тиа. — Вот она и не кажется вам чем-то особенным. Зайди, Луилла. Прости, что нагрубила тебе. Я не хотела, честно.

— Я знаю. — Дверь скрипнула, и в комнату вошла Луилла. Такая же маленькая, тоненькая, бледная, как все местные. С такими же блекло-серыми волосами, похожими на мокрую спутанную паутину. Так же одетая в серое и бурое. И с совершенно особенным, завораживающим Тиа мягким ехидством в писклявом голосе.

— Присядь, Луилла, посиди со мной. Мне очень жаль, что я опять сорвалась.

Луилла подошла к столу. Залезла с ногами на высокую табуретку, так, чтобы глаза оказались вровень с глазами Тиа. Покачала лохматой головкой.

— Ты всегда утром злая, а после завтрака извиняешься. Что, эти твои сны — они такие ужасные?

— Они прекрасные, Луилла, — прошептала Тиа. — Самое лучшее, что было у меня в жизни. Но, знаешь… после них очень горько просыпаться. Знаешь… лучше не надо об этом больше, Луилла. А то я заплачу. А здесь и без моих слез достаточно сырости.

— Хорошо, не надо, — кивнула Луилла. — Хотя мы здесь привыкли к сырости.

— Мне иногда кажется, что и я уже привыкла, — вздохнула Тиа. — Давно я здесь, Луилла?

— Сто сорок три дня, — не задумываясь, ответила Луилла.

— Да, — Тиа кивнула. — Точно. Сто сорок три дня. А кажется, лет десять прошло. Я насквозь пропиталась дождем. Стала такой же унылой и бесцветной…

— Тебя трудно назвать бесцветной, — хмыкнула Луилла.

— Краски жизни, — пробормотала Тиа. — Я забыла, каковы они. Я не могу вспомнить. И звуки жизни, Луилла. Я не помню их… всё заглушил этот дождь.

— Прости, — сказала Луилла. — Мне жалко тебя. Я понимаю, ты страдаешь. Но все-таки я рада, что ты здесь.

«Еще бы», подумала Тиа.

— И я рада, что ты не возненавидела нас.

Тиа так удивилась, что не сразу нашлась с ответом. Почему она должна ненавидеть? Тем более — чуть ли не молящихся на нее жителей этой убогой деревеньки? Они-то при чем?! Хотя… Луилла права, трезво подумала Тиа, кое-кто возненавидел бы весь мир… и в первую очередь — свидетелей своего нынешнего убожества.

— Вы ведь не виноваты, что я здесь, — тихо сказала бывшая королевская ведьма. — И, знаешь, скорее это приятно… что я хоть кому-то еще нужна. — У Тиа задрожали губы. Она замолчала, вовсе не желая расплакаться перед Луиллой.