Но Луилла, кажется, прекрасно поняла, что происходит с Тиа. Она слезла с табуретки, собрала посуду и с ноткой вежливой официальности сообщила:

— Мне пора, Госпожа Защитница. Извини, но сегодня столько дел…

Тиа прерывисто вздохнула. И ответила почти спокойно:

— Иди, Луилла.

Ад бездеятельности…

Тиа осталась сидеть за прибранным столом. Слушала дождь. Вспоминала. Почему-то сегодня воспоминания были особенно яркими. Такими яркими, такими живыми, что незачем было и пытаться их отогнать. Да и не хотелось. Что ей осталось, кроме этих воспоминаний? Кроме этой боли? Только завтраки, обеды и ужины…

Тиа криво усмехнулась. Пусть. Пускай сегодня будет день воспоминаний. Можно один раз разрешить себе. Увидеть наяву те минуты, которые и так приходят каждую ночь. Вспомнить…

…как отряд принца возвращается из боя. Как она, последняя оставшаяся в живых королевская ведьма, больше часа назад истратившая последний резерв, с замершим сердцем ищет его: жив? Как, углядев наконец среди офицерских касок огрызок черно-белого султана, сбегает навстречу с холма: жив, жив, жив! А с неба падает неторопливый густой снег, и она ловит ладонями огромные хлопья, ловит, чувствует их мягкое, ласковое, пушистое тепло… и прячет в ладонях лицо, скрывая не приличествующие ведьме слезы. Слезы облегчения.

— Ты плачешь, Тиа? — он отводит ее руки, заглядывает в лицо. Его глаза близко-близко… серые, глубокие, оттенка зимнего неба, снежных туч… у него разводы пота на лбу, и все лицо забрызгано кровью.

— Прости, мой принц, — шепчет Тиа. — Мало от меня было толку.

— Да ладно тебе, — усмехается принц. Наследный принц Эрвиксен, старший сын короля. — Я же вижу, ты белей этого снега! Выложилась до конца, верно, Тиа? Ты здорово облегчила нам дело. Спасибо.

Ведьму не принято называть по имени. Но принц Эрвиксен придерживается традиций только тогда, когда ему это нужно. Признак будущего короля. Великого короля!

— Я рада, мой принц, — выдыхает последняя королевская ведьма. Ей кажется, остатки сил уходят с этим выдохом. Она садится в снег. Холодный снег падает ей на лицо. Холодный снег. Горячие слезы.

— Зови меня Вик, — говорит он. — Прошу тебя, Тиа.

— Вик, — всхлипывает она, — мой принц, я так боялась, я думала, с ума сойду, так тяжело ждать и не знать ничего…

Снег… пальцы занемели… Вик сжимает их в своих ладонях… его ладони — последний источник тепла в этом холодном мире…

— Что я скажу тебе, Тиа, — смеется принц. — Это, конечно, почти государственная тайна — но я тоже боялся. Так что мы с тобой…

Стук в дверь вырвал Тиа из давно ушедшей зимы. Резкий, уверенный, властный стук. Сердце ссыльной ведьмы заколотилось где-то в горле.

Местные так не стучат.

— Кто там? — Тиа хотела спросить твердо и вызывающе, как окликала посетителей у себя в башне; но вышло сипло и как-то жалостно. Потеряла хватку, ведьма, через силу усмехнулась она. В горле комом стояли слезы.

— Разреши войти, госпожа ведьма, — отозвался из-за двери язвительный мужской баритон.

Тиа рассвирепела.

Ссылка ее бессрочна, и глупо надеяться, что однажды… никто не придет за ней! Там, за дверью, может быть только такой же, как она, изгой. Но сосланный, скорей всего, за дело.

И он смеет язвить?!

— Я задала вопрос, — на этот раз в голосе бывшей ведьмы отчетливо звякнул положенный ей когда-то по статусу металл. — Кто?

— Навряд ли мое имя знакомо тебе, Госпожа Защитница, — с откровенной усмешкой отозвался незваный гость.