– Страсти-то какие, Алексей Егорович, – посетовал эксперт. – Неугомонный у вас злодей, все орудует и орудует… Симпатичная девчонка, даже жалко, только жить начала. На мою дочурку похожа, не дай бог, конечно, тьфу-тьфу-тьфу… – эксперт символично сплюнул через левое плечо.

– И что скажете, Борис Давыдович?

– Да ничего такого, Алексей Егорович, чтобы вы воспылали любовью к вашему покорному слуге… Преступника спугнули, обошелся без кляпа и бельевой веревки, но уверен, что все перечисленное он при себе имел. Жертва успела позвонить, не так ли? На входной двери явные признаки взлома – между нами, девочками, там и взламывать-то нечего, это не сейф. В спальне следы борьбы, к сожалению, жертве не удалось оцарапать преступника, иначе под ногтями остались бы частички его кожи. Под скулой синяк – видимо, ударом лишил сознания, перевернул и нанес смертельный удар.

– Что по ключу, Борис Давыдович?

– По какому ключу? – не понял эксперт. – Орудие преступления, предположительно, то же, что и раньше.

– Мы нашли ключ в овраге, – терпеливо разжевывал Разин. – Практикант Снегирев должен был вам его принести.

– Ну, извините, батенька, – развел руками Колкер, – значит, не донес. Мне ничего не передавали. В следующий раз посылайте Снегирева за смертью.

Как-то неприятно засосало под ложечкой. Где, действительно, практикант? Среди присутствующих в доме его не было. Алексей огляделся:

– Где студент? Кто-нибудь видел Снегирева?

Присутствующие недоуменно пожимали плечами. Такую «достопримечательность» они непременно бы заметили.

– Во дает практикант, – шумно выдохнул Крюгер. – Не дошел. Не иначе, заблудился.

– Мы тоже его не видели, Алексей, – подал голос Шабанов. – В овраге стояли, но ничего такого мимо не пробегало…

Это не могло быть очередным курьезом. Не полный же он кретин! Конечности похолодели, только этого, мать вашу, не хватало!

Алексей перевалился через подоконник, бросился к дыре в заборе. Потом скатился в овражью падь, не особо заботясь о сохранности одежды. Перепуганные сослуживцы кинулись следом. В овраге не было ни одной живой души, даже юный криминалист с собачьими испражнениями куда-то испарился. Сердце выскакивало из груди. Ох, и всыплет он этому остолопу!

Помчался по пади, перепрыгивая через мусор и камни, добежал до тропы. Сунулся в крапиву, где обнаружили разводной ключ, и снова похолодел: ключ лежал на том самом месте, к нему не прикасались! Как такое могло быть? Ведь человеческим же языком было сказано, что делать!

– Подождите, – сделал ухо по ветру Островой. – Вы слышите? Что это за стон?

Да, неподалеку определенно стонали – протяжно, жалобно – словно из какой-то железной бочки.

– Там, – махнул рукой Островой и полез в дебри лопухов и крапивы.

Алексей замешкался: не может быть! Они ведь возвращались с Крюгером этой же дорогой несколько минут назад, никто не стонал! Элементарное задание – и опять запорол!

Все оказалось куда серьезнее. Место происшествия растоптали, распинали репейник. Виталик лежал, скрючившись в позе зародыша, из разбитого виска вытекала кровь. Он весь измазался, кровь перемешалась с землей. Но жив! Парня поднимали всем коллективом, стараясь ничего не растрясти, поставили на ноги. Но конечности подгибались, дрожали, студент не мог стоять самостоятельно.