– Не забивайте голову, – отмахнулся Момзен. – Я только что с ним разговаривал. Кроме синяка на шее, все в порядке. Так что можете говорить.

Гвельвада выбросил окурок в пепельницу и сокрушенно заговорил:

– Конечно, я должен был догадаться, что когда Джулиан Айлес приедет на Майами с документами Стейнинга, чертов Джек Карно про это узнает. Тот наверняка караулил его в аэропорту. Я был кретином, что это не учел. Карно доложил Векштейну, и вы позаботились об Айлесе, миссис Лайон и документах, не успел ещё Айлес их доставить.

Момзен кивнул.

– Разумеется, друг мой. Все документы в сохранности и совсем недавно убыли по адресу. Боюсь, придется вам с ними распрощаться.

– Я уже думал об этом и могу сказать, что мысленно, с огромным сожалением, уже простился. Должен поздравить вас с удачей. Но я хотел поговорить совсем не об этом. Я хочу предложить небольшую сделку. Если можно, верните в добром здравии миссис Лайон и мистера Айлеса. Миссис Лайон, конечно, более ценный агент. Она нам очень нужна, а вот несчастный Айлес – просто любитель, который впутался в дело почти случайно.

Глаза Момзена сверкнули.

– Рад буду оказать услугу, мистер Гвельвада, – глаза его сверкнули. – Знаете, я восхищаюсь вашим мастерством. Но, предположим, я решу отпустить ваших людей целыми и невредимыми. Что вы предложите взамен?

Гвельвада достал из пачки сигарету и осторожно затянулся.

– Ваш друг Векштейн сглупил. Прежде чем покинуть одинокий островок возле Черной Багамы, он счел необходимым убить негра-рыбака – незначительного типа по имени Мервин Джаквес. Мы нашли его тело на острове. Это, конечно, убийство и, учитывая что Векштейн сейчас под арестом, можете оценить ситуацию.

Момзен кивнул.

– Кажется, понимаю. Продолжайте, пожалуйста.

– Если вы согласны отпустить Лайон и Айлеса целыми и невредимыми, я готов ручаться, что Векштейна будут судить только за убийство Джаквеса. Больше ничего расследовать не будут. Если нет – для меня делом чести станет раздуть это убийство до государственного дела о шпионаже. Это затронет и вас. Общественным достоянием станет и история вашей организации, и убийство Сэндфорда, и махинации с бумагами Стейнинга. Не думаю, что вам это понравится. Надеюсь, вас арестуют и упекут в Алькатраз.

– Понимаю, – сказал Момзен. – Думаю, и большинство моих людей?

– Вот именно, – любезно улыбнулся Эрнест.

– А какова альтернатива?

Гвельвада встал и заходил по комнате.

– Если вы передадите миссис Лайон и мистера Айлеса, то можете уезжать. Я даже обещаю не пытаться наложить руки на бумаги Стейнинга. Таково мое предложение. Векштейн о вас не заикнется, и мы тоже. Вы покинете дом в условленное время. Вас выпустят из Штатов. ФБР и полиция проводят вас до границы. Но миссис Лайон и Айлеса вы должны отдать.

– Я склоняюсь к согласию, – протянул Момзен. – Но есть одно «но», с которым вы должны смириться. Видите ли, дорогой мистер Гвельвада, я вам не верю. Вы человек решительный и очень умный. Не хочу играть вам на руку. Поэтому условие таково: я не отпущу ваших людей, пока я и мои люди не окажемся далеко отсюда и за пределами страны. Тогда и только тогда я их освобожу. Они смогут вернуться, когда я почувствую себя в относительной безопасности.

– Хорошо, – согласился Гвельвада. – Тогда, думаю, сделаем так. Вы с вашей командой покинете дом, скажем, в три часа ночи. Когда пересечете границу, отпустите миссис Лайон и Айлеса.

– Быть посему. Время нас устраивает. Будет две машины. Я со своими буду в первом лимузине. Во втором под вооруженной охраной поедут миссис Лайон и Айлес. Если нам дадут беспрепятственно выехать из страны, миссис Лайон и Айлес будут освобождены.