– Полицейский участок, он там, на улице. Им говорите про этого Тайрона.

– Мое дело полиции не касается. Я хотел бы поговорить с ним об учебе Тайрона.

– Вы кто?

– Я друг семьи. Родители Тайрона сегодня заняты на работе и попросили меня зайти в школу и выяснить, не могу ли я чем нибудь помочь.

– Чего сказали? – Глаза женщины недоверчиво сузились.

– Мне казалось, я ясно сказал по английски. Родители Тайрона работают и попросили меня...

– Я слышала, слышала. Чего вы мне городите? За кого вы нас принимаете? Вот тоже – пришел голову морочить.

– Голову морочить? – удивился Римо.

– Ни у кого здесь нет оба родителя, да еще чтоб на работе! Что вы их вранье слушаете?

Римо вздохнул.

– Ладно. Я вам скажу все, как есть. Я полицейский. Тайрон мой подопечный. Условно досрочно освобожденный. А теперь он попался снова, за три изнасилования и шесть убийств. Я хочу поговорить с Шокли, прежде чем отправить его на электрический стул.

– Ну, так то лучше. Так похожей на правду. Садитесь и ждите. Шокли поговорит с вами, когда сможет. Он занятый.

Женщина указала Римо на стул, а сама села за стол, взяла номер «Журнала черного совершенства и черной красоты» и уставилась на обложку.

Римо обнаружил, что рядом с ним сидит черный подросток, внимательно разглядывающий книжку раскраску у себя на коленях. На раскрытой странице был изображен Поросенок Порки, нюхающий цветок на фоне сарая.

Мальчишка достал из кармана рубашки цветной мелок, раскрасил одну из толстых ляжек Порки в розовый цвет и убрал мелок. Потом достал зеленый и раскрасил крышу сарая. Убрал зеленый, снова достал розовый и принялся раскрашивать другую ляжку поросенка.

Римо через плечо парня следил за его работой.

– У тебя здорово получается, – похвалил он его.

– Ага, я лучший в классе по искусству ведению.

– Это заметно. Ты почти не вылезаешь за контуры рисунка.

– Иногда трудно, когда линии близко, а кончик у мелка толстый и не влезает.

– Ну и что ты тогда делаешь? – поинтересовался Римо.

– Беру мелок, у кого он острый, и он влезает между черточками.

– А ему ты отдаешь свой старый мелок?

Мальчишка посмотрел на Римо – на лице его было написано явное недоумение, словно Римо говорил на языке, которого мальчишка никогда не слышал.

– Это еще зачем? Старый выбрасываю. Вы кто общественник или что?

– Нет, но иногда мне хотелось бы им стать.

– Смешно как то говорите. «Мне хотелось бы» – как это?

– Это называется английский язык.

– А. Вот что Вас как?

– Бвана Сахиб, – сказал Римо.

– Вы тоже сын великого арабского короля?

– Я прямой потомок великого арабского короля Покахонтаса.

– Великие арабские короли, они черные, – хмыкнул парень. Он то знает его не одурачить.

– А я по материнской линии, – объяснил Римо. – Возвращайся к своей раскраске.

– Ничего. Мне ее к завтра.

Римо покачал головой. Сидящая за столом черная женщина по прежнему глядела на обложку «Журнала черного совершенства и черной красоты».

Дверь кабинета Шокли слегка приоткрылась, и Римо услышал голоса.

– Ублюдок! Крыса! – кричала женщина. – Дискриминация! Несправедливость!

Дверь распахнулась, и в проеме, спиной к Римо, показалась кричавшая.

Она размахивала кулаком, адресуя свой гнев внутрь кабинета. У женщины были огромные толстые ляжки, сотрясавшиеся под цветастым хлопчатобумажным платьем. Ягодицы ее напоминали небольшой холм с седловиной. Движения рук поднимали волны в океане жира, свисавшего с ее мощных бицепсов.