| Толстые фиксатые девки перепрыгивали с одной капроновой ноги на другую, не глядя па вьющихся под ними пьяных парней. Кудлатый скалил сталь во рту, переводил взгляд с меня на пляшущих баб. Конечно же, глядя туда же, я заметил, наконец, в просвете между животами и задами девочку, высокую и просто одетую, без поддельных камней на пальцах и косметики. Она танцевала с подругой, низенькой и мазаной, отчего казалась еще выше. Через минуту, прыгая вместе со всеми, я узнал, что ее зовут Светлана, что она учится в деревообрабатывающем техникуме в Краснодаре, а здесь гостит у родителей подруги. Говорить было не о чем. Я заметил ей, что она сильно сутулится. «Это я стесняюсь, что такая высокая», — отвечала она, и мне показался ответ этот милым. Подругу звали Надеждой. Меня предупредили, что провожать неблизко, но чуть позже я уже получал в гардеробе их плащи. С плащами в обнимку наткнулся на кудлатого. Он что-то промычал завязанным туго языком и кивнул на улицу. Мы вышли с подружками на крыльцо, под одинокую в темени лампочку на фасаде, — кудлатый, сверкая зубами, вырвался из дверей за нами. «Я за брата никогда не прощу», — вопил он. За ним в ночь вывалилась и его подруга, вцепилась в его плечо: «Толя, это не он!» «Я за брата никогда не позволю», — продолжал орать тот, выдираясь из ее рук и собственной рубахи, обнажив бледно татуированную грудь, исходя слюной. Я было остановился, но тут Светлана неожиданно и громко заявила: «Да мы только сегодня приехали». И потянула меня вперед. Это было вовремя, ибо кудлатого обступили дружки, которым тоже не терпелось вступиться за попранную честь неведомого брата… Ее «мы» меня тоже умилило. Шли долго и большей частью молча. Подружка уверенно вела нас в кромешной тьме. «Дальше не надо, — деловито сообщила, когда дошли до подвесного моста, — теперь вам так надо идти… Здесь прощайтесь». Мост заскрипел и закачался от ее шагов, она унырнула, мы же принялись прилежно целоваться. Светлана не разжимала зубов и была серьезна. На какое-то мое замечание ответила, что «комплиментов не обожает», и, рассудительно сообщив, что это в последний раз, крепко прижалась зубами к моим зубам. «Увидимся завтра?» — прокричал я, когда она вспорхнула на мост. «Здесь, в одиннадцать». Плащик ее секунду светлел, мост заскрипел, она была такова. Лишь когда мост успокоился, я перестал бесполезно вглядываться. Пошел своей дорогой. Спал прекрасно. Впервые не мерз. Проснувшись, даже помахал руками. Они были у моста с пятиминутным опозданием. Она на сей раз была в джинсах, под легкой кофточкой на спине между лопатками просвечивала пластмассовая застежка. По плану ее подруги сегодня нужно было осмотреть пионерский лагерь. Погода, разумеется, разгулялась, я снял свитер. Идя в гору меж кизиловых кустов, мы приотстали и украдкой целовались. От нее пахло зубной пастой. Лагерь оказался вымершим, пионеров свезли куда-то на экскурсию. Один только раз вдали промаршировал с барабанным боем отряд. Дети были одеты в подобие морских кителей и совершенно однополы. Вожатой не было видно, дети маршировали словно сами по себе, но все прочее было по местам. Бассейн, который нам показала Надежда. Столовая, которую нам показала Надежда. Спортивно-оздоровительный комплекс, коттеджи, дом вожатых, дом обслуживающего персонала, — но влажных своих пальчиков Светлана не отнимала, хоть и слушала гида с послушной миной. К счастью, на повороте Надежда обнаружила знакомых, судя по мордастости, поварих. Сговорились, что ждем ее на пирсе. Лагерь был велик, пирс двухэтажен. В тени свай и сплетений арматуры, внизу, на узеньком переходе, лежал огромный кудлатый пес, поджав под себя хвост, и осмысленно следил за поплавком на удочке хозяина. Мы переступили через него, пес не шелохнулся. В дальнем конце она прислонилась к мокрой от брызг опоре спиной, ладошкой обняла мой затылок. |
