Он прочистил горло.

– В отсутствии короля, я в роли Оратора Тараниса, сим открываю этот Совет весеннего равноденствия, – начал он. – Нам, как всегда, предстоит решить бесчисленные вопросы, касающиеся общества, некоторые возникли уже давно, некоторые поднялись за последнюю четверть года. Однако, я предлагаю отложить их обсуждение до завтра или послезавтра. Ничто не является таким существенным, как те вопросы, которые я хочу затронуть в первую очередь, вопросы о сроке который будет существовать Ис. Согласно ли собрание?

– Галликены согласны, – ответила Ланарвилис. Взгляды их пересеклись, и она едва заметно улыбнулась. Они пытались решить это заранее, он, она и несколько надежных советников.

По рядам пробежал звук одобрения. Которин Росмертай, Распорядитель Работ, сказал свое слово:

– Я надеюсь, что эти вопросы могут быть сформулированы с должной точностью, чтобы у нас было полное основание для обсуждения. – Полный маленький человечек был способен атаковать с возмутительной проницательностью.

– Понимаю это так, что вы хотите, чтобы мы воздержались от неопределенности, – сказал Сорен.

– И пошлости, сэр.

Не взирая на то, что на его воодушевление было оказано давление, Сорен должен был улыбнуться. Затем, вновь приняв суровый вид, он медленно произнес:

– В случае спорных вопросов мы в самом деле могли бы выражать их простым языком и Исследовать альтернативы. Однако, насколько понимает каждый из нас, их нет. Лучшее, что мы можем, и должны, это изложить то, что закрадывалось в наши умы, мы должны выяснить правду. – Он почти что телесно подавлял их своей массивностью. – Мы так долго жили в непрерывном кризисе, что он стал казаться почти естественным. Но это не так. Если боги терпели, то каким же ужасным будет гнев, когда их терпение наконец‑то Иссякнет? – Взгляд метнулся по высоким изображениям за возвышением и охраной: Мужчине, Женщине и Старухе. – А как насчет законности у смертных, как насчет отказанных прав и причиненного горя? – На бескровном лице Дахут вспыхнули два пламени, на коленях сжались кулаки, она сидела прямая, как копье, с высоко поднятой головой. – Но король неприкосновенен в отношении всех, кроме тех, кто бросает ему вызов. А Граллон был нерушим в сопоставлении с каждым из них. – Он помолчал. – До сих пор.

Тамбилис криком прервала процедуру:

– В Исе никогда не было лучшего короля! А сейчас он уехал, чтобы сберечь нам нашу свободу! – Сидящая рядом с ней Бодилис взяла ее за руку.

Нежданно‑негаданно кивнула Малдунилис:

– Его Митра наверняка сильный Бог, раз Граллон все время побеждает.

Гвилвилис согласилась с большей энергией, чем можно было ожидать от ее изнуренного тела. Форсквилис заволновалась.

– Вполне может быть, – сказала она, – хоть я и думаю, что над Ним сгущаются Его же сумерки. Но он не наш бог. Как и Христос. – Она вернулась к своему отчуждению, в котором пребывала последнее время.

– Продолжайте, Оратор, – резко сказала Ланарвилис.

– Король Граллон, по правде сказать, был сильным и решительным правителем, – без теплоты произнес Сорен. – Вел ли он нас все время по верному пути, – нет возможности поспорить. В былое время большинство королей довольствовались тем, что оставляли управление Исом в таких руках, которые будут верны и после них. – Он поднял палец. – Вот о чем мы робели спорить вслух, чтобы не казалось, будто мы желаем ему зла.