|
— Я разрешил Аяри уехать. Я отправлю ему вслед письмо с приказом остаться в Золотом городе. Ему там самое место. «Это хорошая мысль, — подумал Тайс, — но мне очень не нравится тон, которым она высказана. Рэндо, я боюсь». — Я собираюсь отослать и тебя. Вероятно, лучше будет сделать это на Тиккайнае, — закончил Хараи и поднял взгляд. Тайс незаметно прикусил губу. Сами собой прыгнули на язык дерзкие слова: что он и не подумает повиноваться, что Харай не сможет от него избавиться, да и туго придется без него Хараю… «Арри-сахарок, ты глуп как пень, но ты прав. Если я просто не подчинюсь, я не сделаю лучше. Знаю я его… заклятия». — Я сделаю как ты велишь, — сказал Тайс. — Буду служить тебе вдалеке. Найду в этом радость… Рэндо, о чем ты?! Наместник закурил, помолчал. — Полковнику Ундори айлльу нужны были затем, чтобы подарить людям их бессмертие, — ровно сказал он. — Я отнял у него возможность это сделать. Ты сказал мне когда-то, что близость айлльу продлевает людям жизнь, и я вижу, что это действительно так. Я не имею на это права. Я люблю тебя, и Аяри успел полюбить. Но жить вам лучше подальше от меня. Тайс выдохнул, низко опустив голову. Потом сверкнул глазами из-под упавших на лицо рыжих прядей и зарычал. Рэндо удивленно приподнялся в кресле: он очень давно не видел Тайса таким. — Что? — Скажи мне, Рэндо, — выговорил Тайс, пока эхо рыка еще угасало в его горле, — в вашем Кестис Неггеле уже приняли закон о правах айлльу? — Еще нет, но полагаю, что скоро примут… — Тогда я в счет будущего закона говорю тебе, что ты болван. Можешь посадить меня на цепь в счет прошлых заслуг. Ты говоришь как Кинай. Но ты не Кинай и у тебя нет фамильных наложниц. Почему бы не дать нам самим решать, кому продлевать жизнь, а кому нет? Рэндо засмеялся; Тайсу почудилось хорошо скрытое облегчение. — Прости, — с улыбкой сказал наместник. — Ты частенько пытаешься решать за других. Кажется, я перенял от тебя эту склонность. * * * День клонился к вечеру; алый свет заливал яблоневые сады Хетендераны, небо обретало прозрачность. С вод Ллаю-Элеке приходила прохлада. Белые стены церкви отбрасывали глубокую тень, и серебряная звезда на высоком шпиле парила в пронзительной ясности. Воздух стал свежим; пыль улеглась. Наместник и Наставляющая Сестра сидели на скамье у церкви, глядя в отуманенный горизонт. — Ирме, — сказал наместник, — возможно, мое истинное желание слишком явно, но все же — не было бы разумно перенести резиденцию Наставляющей Сестры в столицу восточных провинций? Ирмерит засмеялась. — Господин наместник столь глубоко верует, что нуждается в священнице рядом? Рэндо с улыбкой развел руками, признавая ее правоту. — Вероятно, так. Священница опустила веки и склонила голову к плечу. — В ваших словах больше истины, чем вы сами думаете, Рэндо. Я полагаю, настало время нести веру детям неразумным. — Это слова Данирут, — заметил Хараи и сам смутился от того, что невольно прихвастнул перед Наставляющей Сестрой знанием Легендариума. — Да; и я неспроста ее вспомнила. Вы знаете, должно быть, что на Уаррском Севере исповедуют разрешенную ересь. — Арсет Волчья Матерь, — кивнул наместник. — До прихода арсеитства северяне поклонялись Великим волкам. Народ этот упрям, и долго не желал принять новую веру. Лишь в одной местности сердца легко обратились к истине. Пытаясь понять, отчего так вышло, Старшая Сестра обнаружила, что ваятель, посланный изготовить статую Арсет для тамошней церкви, изваял рядом с нею пару волков. |
