|
Отпущенный, наконец, он сполз на пол; в глазах потемнело. Мерзостный Эн-Тайсу со своими играми не дал ему получить настоящее удовольствие от секса с Рэндо. В прошлый раз — в первый раз — Аяри мешала боль, но, достигнув вершины удовольствия, он почувствовал блаженное умиротворение. Он даже уснул на плече у Рэндо, несмотря на то, что прежде не любил делить ложе сна — даже и с теми, с кем делил ложе любви. Сейчас он чувствовал только опустошение. Лежа на ковре, обессиленный, с болью во всем теле, Аяри смотрел, как на развороченной постели Тайс страстно, со стонами и вздохами, точно напоказ — без сомнения, напоказ — отдается Рэндо, и желал тиккайнайцу смерти. Фантазия Эн-Тайсу на этом не иссякла. Неделю спустя он наведался в веселый квартал и вернулся с набором диких и изысканных игрушек. Искусственный орган, вырезанный из голубоватой драконовой кости и украшенный опалами у основания, шарики на цепочке, кольцо, способное сужаться и расширяться… при виде всего этого у Айарриу сделался такой затравленный взгляд, что Эн-Тайсу не удержался от злорадной ухмылки. И Рэндо это заметил. Не мог он не понять также и того, что в действительности чувствует Аяри, безропотно соглашаясь на иные опыты с его телом; маг легко читал движения ауры. Это не пришлось ему по вкусу; утром, отослав тиккайнайца по какой-то надобности, Харай спросил: — Аяри, почему ты слушаешься Тайса? Принц вздрогнул. — Я слушаюсь тебя, — ответил он в некотором замешательстве. Рэндо вздохнул. — Тогда я велю тебе не делать того, что тебе неприятно. Полагаю, тебе хотелось бы отплатить Тайсу его же монетой? Следующим вечером рыжий демон услышал от господина улыбчиво-ласковое и непреклонное: «Тайс, ложись и закрывай глаза…» Айарриу лежал на краю постели и, подперев голову рукой, с нежной усмешкой смотрел на тиккайнайца. Тот болезненно напрягся; губы Эн-Тайсу дрогнули, едва не разойдясь в оскале, но он успел овладеть собой. При всей своей хитрости Тайс кое-что упустил из виду. Он получал неописуемое удовольствие, забавляясь с покорным, на все согласным Айарриу, и не подумал, что Хараю может надоесть такой расклад. А того, чтобы меняться местами с эле Хетендераной, Тайс не мог и вообразить. Он пять веков просыпался среди ночи с криком: в кошмарах снова и снова повторялось их единственное совокупление. Только рядом с Рэндо мучения прекратились. Тайс любил его еще и за это. «Рассказать ему? — промелькнуло в голове у Тайса. — Но тогда он поймет, что я шантажировал Айарриу. К тому же теперь этот ублюдок шелковый. Он умудрился все-таки спасти Рэндо жизнь, пусть и случайно. С Рэндо станется и простить его за то, что случилось пятьсот лет назад… а я останусь в проигрыше. Бесы бы побрали все и вся…» Пока эле Тиккайнай размышлял, Айарриу гибко перетек ближе и коснулся губами его щеки. Тайс дернулся. Приходилось улыбаться, потому что Харай смотрел. — Чего ты так боишься, Эн-Тайсу? — едва слышно прошептал Айарриу, опускаясь на него сверху. — Я имею тебя на глазах у Рэндо и по его приказу. Я не сделаю тебе больно. «Я сам этого добился, — мрачно подумал Тайс, смыкая веки. — Я взял слишком много, часть придется вернуть». По крайней мере — следовало отдать ему должное — Айарриу не стал целовать его в губы. Он вылизал Эн-Тайсу шею и, не торопясь, спустился ниже; ни зубами, ни когтями он не пользовался, хотя мог бы. Тайс даже без особого труда сумел расслабиться, впуская его в себя. Тиккайнаец собрался было съехидничать в том смысле, что после достоинства Рэндо он принца и не чувствует, но в это время Аяри вздрогнул и замер, открыв рот, глаза его расширились: донельзя возбужденный зрелищем ласк двух айлльу, уаррец решил к ним присоединиться. |
