|
Это возбуждало так же сильно, как в то время, когда эле Хетендерана находился с другой стороны. Айлльу, способным чуять чувства, необходимо было, чтобы мысли рабов не входили в противоречие с остальным. Правильно воспитанных рабов высоко ценили… Харай перевернул Айарриу на спину и горячо, благодарно поцеловал в губы. Демон застонал, выгибаясь, обхватил его руками и ногами, прижал к себе. «Ему было хорошо со мной», — подумал Рэндо с облегчением; после признания Аяри внезапно возникшая ответственность, хоть и была приятна, изрядно попортила ему кровь. Теперь серебряный айлльу лежал у него в объятиях, не открывая глаз, благоухающий сладостью, послушный; даже не верилось, что это впрямь тот самый Аяри, гордец и упрямец. Рэндо, конечно, предполагал, что с ним будет иначе, чем с Тайсом; так и вышло. Тайс любил говорить что-нибудь во время ласк, шептать нежности или непристойности, — Аяри молчал. Тайс смотрел в глаза — Аяри жмурился, словно боялся взглянуть. Губы Тайса были горячими и требовательными, Аяри — нежными и прохладными… Но главное, то, что изумило Рэндо и заставило его задуматься, заключалось отнюдь не в этом. Кинай Ллиаллау соблазнил уаррца; медноволосый вельможа неизменно уверял, что он всего лишь слуга, осчастливленный господским вниманием, но в действительности Рэндо внимал ему как наставнику и исполнял его желания. Что до Тайса, то айлльу просто пришел и взял своего незадачливого победителя как трофей. Тайс умел доставлять удовольствие, но до самозабвения никогда не доходил. Несмотря на то, что Аяри также предложился первый, Рэндо, обнимая его, впервые чувствовал себя хозяином. Это было странно и сладко. — Бесы бы подрали этого верзилу с его чувствительной душой, — проворчал Тайс, когда проснулся в кресле Харая и, не без труда стряхнув остатки дремоты, понял, что случилось. — Лишить меня такого удовольствия! После всего, что я для него сделал. Впрочем, оставлять Айарриу наедине с господином больше, чем на один раз, Эн-Тайсу решительно не собирался. Ему пришлось прождать три дня: новоназначенного наместника захватили дела, и возвращался из присутствия он заполночь, куда как далекий от мыслей о радостях плоти. Впрочем, разобравшись с отчетностью и отправив две дюжины чиновников из-под надзора «теней» под суд, Рэндо пришел в злорадное настроение, как нельзя более подходящее для тайсовых целей. Справедливо опасаясь очередного заклятия, рыжий демон не стал ничего говорить; он просто затаился и, когда пришло время, хорем проскользнул в господскую спальню. Картина, открывшаяся его глазам, была прекрасна. Аяри, обнаженный, сидел верхом на коленях Рэндо, откинувшись спиной ему на грудь. Рэндо щекотал ему уши, заставляя жмуриться, но открыл глаза айлльу все же первым, когда ноздрей его достиг запах недруга. Выражение его лица доставило Тайсу наслаждение, не сравнимое ни с чем. «А что будет дальше! — мысленно пообещал тиккайнаец, глядя Айарриу в глаза и медленно расшнуровывая одежду. — Мы славно повеселимся, Арри-сахарок. Я решительно обязан убедиться, что ты и впрямь такой сладкий, каким кажешься». — Тайс, — недовольно сказал Рэндо; он не слышал шагов айлльу, но Аяри напрягся в его руках и прекратил двигаться, вынудив господина обеспокоиться, — уйди вон. — Зачем? — нежно спросил тот, опускаясь на четвереньки. — Разве я мешаю? Аяри, скривившись, попытался отстраниться от человека, но тот перехватил его поплотней; это пришлось Тайсу по вкусу. — Что тебе нужно? — проворчал Рэндо, но неудовольствия в его словах не слышалось: вид обнаженного Тайса, который, изображая собою тигра, неторопливо, с многообещающей усмешкой подбирался к любовникам, производил вполне ожидаемое действие. Тайс сел посреди ковра и скорчил гримаску. |
