|
Ясно он понял другое: лучше времени повторить предложение, чем сейчас, не будет — возможно, не будет никогда. Говорить подобающие случаю слова он никогда хорошо не умел. Аяри развернулся и кинулся Хараю на шею. …Рэндо едва не отшатнулся в первый миг, а во второй — возблагодарил судьбу за привычку писать на лице защитные заклинания. Айлльу не соразмерял свою силу с хрупкостью человеческого тела. Если бы не схемы, Аяри в страстном порыве раздавил бы ему грудную клетку. «Наверно, это ответ», — подумал Рэндо, обнимая его. Ему было смешно: оказалось, что айлльу не умеет целоваться на человеческий лад. Он лизался. Вцепившись в Рэндо, Аяри, как в лихорадке, торопливо облизывал его рот, точно собака, которой случайно посчастливилось подобраться к лицу любимого хозяина, и теперь она спешит выразить свою любовь… Он закрыл глаза, когда Рэндо привлек его к себе. Хараи вытащил шпильки из его волос, и узел серебряных прядей рассыпался. Рукам человека стало жарко в этой волне. Рэндо пощекотал его уши, зная, что они у айлльу очень чувствительны; Аяри вздрогнул, повел плечами и прижался еще теснее, когда господин все же открыл ему рот и провел языком по длинным клыкам. — Я понял ответ, — сказал он ласково, чуть отстранив Аяри от себя. — Я с радостью его принимаю. Лучше, чем кто бы то ни было, Эн-Тайсу знал, когда за Харая нельзя решать, а когда можно и нужно. Хараю только нельзя было говорить об этом прямо: простодушный человек обижался. Но Эн-Тайсу назвал словами его желание, сделав то, чего сам Харай не сделал бы из присущей ему сдержанности — и Харай согласился со своим желанием. Эн-Тайсу, желая удостовериться в своей правоте, проследил за ним, когда он отправился в сад на крыше; понаблюдав за происходящим и изрядно посмеявшись, он удалился. Теперь всех вопросов было — окажется Айарриу между ними этим вечером или следующим? Тайсу не терпелось полюбоваться на его лицо, особенно в тот момент, когда сам Тайс присоединится к развлечениям. — Рэндо, — сказал он после ужина, азартно ухмыляясь, — ты все же последовал моему совету? Не выпуская трубки изо рта, наместник неопределенно двинул бровью. — А ты все же ревнуешь? — Я? — изумился Тайс. — Я всецело одобряю. Увидишь, жалеть не придется. — Помилуй, — сказал Рэндо, смеясь. — Ты похож на купца, сбывшего товар. Или того чище, домоправителя вельможи. Поосторожнее. Аяри не из тех, кого приносят обнаженными на серебряных блюдах. — Он сам себе серебряное блюдо, — закатив глаза, сказал Тайс, мысленно присовокупив «мозгов столько же», и сощурился: — Позвать? Рэндо отложил трубку. — Погоди, — сказал он. — Иди сюда. Тайс немедля уселся к нему на колени. Хараи улыбался, глядя на него. Рэндо окружал, смешиваясь с его собственным запахом, аромат дорогого табака, привезенного с континента. Этот запах был приятен демону почти как запах йута, но казался при том словно честнее — он не заключал в себе лжи, присущей наркотику. Рэндо притянул Тайса к себе. Рыжий айлльу обнял его и поцеловал, наслаждаясь его теплом; Рэндо положил ему руку на затылок, прижал, чтобы лучше чувствовать соприкосновение губ… и начертил поверх вьющихся волос усыпляющее заклятие. Тайс тихо застонал и безвольно лег ему на руки. — Извини, — ласково сказал хозяин, укладывая спящего в свое кресло. — Но коли уж так… это дело только мое и Аяри. Постояв над ним немного, он склонился и снова поцеловал айлльу в полуоткрытый рот. …От него пахло Тайсом, от одежды и от кожи. За минуту до того, как прийти к Айарриу, Рэндо обнимал Эн-Тайсу. Айарриу думал уже обреченно, что тиккайнаец сейчас явится и отнимет внимание Рэндо, превратив своего недруга в игрушку для освежения чувств давних любовников. |
