– Ты выглядишь усталым, сынок, – с заботой в голосе сказала она.

– У меня была жуткая ночь, мам, – ответил он, следуя за ней в крохотную кухню.

Из гостиной раздался голос отца:

– Это ты, Алекс?

– Да, пап. – Отозвался он. – Я буду готов через минуту.

Мать уже наливала ему суп и подавала тарелку и ложку. Если нужно было накормить, Мэри Джилби не отвлекалась на всякие мелочи, вроде каких‑то неприятностей.

– Давай садись рядом с отцом, а я подогрею жаркое. В духовке еще печеная картошка.

Алекс прошел в гостиную, где в кресле напротив телевизора устроился отец. В углу на обеденном столе дымилась тарелка с супом, и Алекс присел к ней.

– Все в порядке, сын? – поинтересовался отец, не отрывая взгляда от экрана, где шла игра.

– Не совсем.

Это сразу привлекло внимание отца. Джок Джилби повернулся к сыну и пронзительно посмотрел на него характерным взглядом школьного учителя.

– Ты плохо выглядишь, – сказал он. – Что тебя тревожит?

Алекс проглотил ложку супа. Голода он не чувствовал, но, ощутив во рту вкус шотландской домашней похлебки, понял, что до ужаса хочет есть. Последний раз он ел на вечеринке, а после его два раза выворачивало. Сейчас ему больше всего хотелось набить желудок, но рассказ нельзя было отложить.

– Прошлой ночью случилась ужасная вещь, – произнес он между двумя глотками. – Была убита девушка. И мы ее нашли. То есть нашел я, но Зигги, Верд и Брилл были там со мной.

Отец растерянно уставился на него, приоткрыв рот. Мать вошла в конце заявления сына и теперь застыла в ужасе, широко открыв глаза и сжав ладонями щеки.

– О, Алекс, это же… О, бедненький ты мой, – проговорила она, бросаясь к нему и хватая его за руку.

– Это действительно было ужасно, – продолжал Алекс. – Она была зарезана. И все еще жива, когда мы ее нашли. – Он заморгал. – Кончилось все тем, что мы провели остаток ночи в полиции. Они забрали всю нашу одежду и вели себя так, словно мы имеем к этому какое‑то отношение. Потому что, видите ли, мы ее знали. То есть не то чтобы знали, но она работала подавальщицей в одном из пабов, куда мы иногда ходим. – При воспоминании об этом всякий аппетит у Алекса пропал, и он, нагнув голову, положил ложку на стол. Слеза выкатилась из уголка его глаза и побежала по щеке.

– Сочувствую, сын, – растерянно произнес отец. – Это, наверно, было страшным потрясением.

Алекс попытался проглотить комок в горле.

– Да, чтобы не забыть. – Он отодвинулся от стола. – Мне нужно позвонить мистеру Малкевичу и сказать ему, что Зигги сегодня не приедет домой.

Глаза Джока Джилби потрясенно расширились.

– Неужели они задержали его в полиции?

– Нет, нет, ничего подобного, – поспешил объяснить Алекс, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Просто к нашему домику в Файф‑парке сбежались журналисты, которые жаждали нас расспросить и сфотографировать. А мы не стали с ними разговаривать. Так что я, Верд и Брилл вылезли в окно туалета и ушли задами. Ведь мы трое должны с завтрашнего дня приступить к работе в универсаме. Понимаешь? А у Зигги работы нет, так что он сказал, что останется и приедет домой завтра. Понимаешь, нам не хотелось оставлять окно открытым. Так что мне нужно позвонить его отцу и все объяснить.

Ласково высвободив руку из пальцев матери, Алекс прошел в прихожую. Он снял трубку и по памяти набрал номер Зигги. Он услышал звонок, а потом знакомый польский акцент Карела Малкевича. Ну, вот и опять, подумалось Алексу, придется повторять рассказ о событиях прошлой ночи.