Эффект применения этого пулеметика оказался ужасающим.

 У одного из гвардейцев Аль Дахара оторвало руку, и она, вертясь, упала на землю, а голова другого разлетелась так, будто в ней взорвалась граната.

 Уотерс прекратил огонь и, повернувшись к нам, сказал:

 - Учитесь, щенки!

 Однако времени на эффектные кинематографические разглагольствования не было, и я спросил:

 - Что с девочками?

 Генри, будучи старшим, ответил:

 - Когда началась пальба, я раздал обслуге оружие и приказал защищать их, как конституцию Соединенных Штатов.

 Я посмотрел на Наташу, которая в это время засовывала честно заработанный полтинник в бюстгальтер, и, вздохнув, сказал:

 - Обкуренные недоумки, которые во дворце - не в счет. Они, конечно, будут палить во все подряд, но ковбои из них никудышные. А вот те, которые подтянулись ночью вместе с Надир-шахом - серьезные ребята. Имейте в виду.

 Генри кивнул и, как бы в подтверждение моих слов, со стороны дороги к южным воротам раздался одиночный выстрел, и Уотерс схватился за ухо.

 Между его пальцами показалась кровь, и он завопил:

 - Ах ты, мусульманский козел! Ну, я до тебя доберусь!

 Все пригнулись, а Генри бросил на Уотерса пренебрежительный взгляд и сказал:

 - Ну что, пошли?

 Я посмотрел на Генри и ответил:

 - Пошли. Напоминаю: ваша задача - прикрывать нас с Наташей, пока мы будем делать там свои дела. Потом - на крышу и в вертолет. А что Алена?

 - Они с Батчером пробираются к северным воротам.

 - Хорошо. Ну, с Богом.

 И мы, внимательно посмотрев по сторонам, бросились к главному входу во дворец.

 Я хорошо помнил, где находится сокровищница, поэтому, поднявшись на площадку второго этажа, залитую кровью, мы остановились и Генри приказал четверым ребятам оставаться здесь и валить всех подряд.

 Заглянув в обеденный зал, который десять минут назад мы с Наташей покинули так невежливо, и посмотрев на застреленного твердой женской рукой Садика, валявшегося на ковре, мы огляделись, и Наташа, неожиданно подняв пистолет, выстрелила в камеру слежения, которая как раз поворачивалась в нашу сторону.

 Все правильно, блин.

 Теперь за нами будут следить, и, если удастся, перещелкают не спеша.

 Черт бы побрал европейскую цивилизацию, добравшуюся-таки до этого средневековья! Вот сидели бы они тут в своих дворцах, постаринке, подслушивали бы друг друга через вентиляционные ходы…

 А теперь Надир-шах, а это мог быть только он, сидел перед мониторами и наблюдал, как мы крадемся по коридорам. О хозяине дворца я просто забыл и не хотел вспоминать. Наверняка он сейчас забился в щель и трясется от страха. Я еще на конкурсе понял, что это за тип, так что нисколько не беспокоился о том, что он будет за нами охотиться. Ему бы только свою шкуру спасти.

 Генри, поняв, что делает Наташа, огляделся и метким выстрелом разнес вторую камеру, от которой во все стороны полетели осколки черного пластика.

 - Все, пошли в закрома, - сказал я, и мы снова вышли на площадку.

 Там уже никого не было, и я понял, что ротвейлеры отправились на охоту.

 Во дворце была тишина, и мы медленно поднялись на третий этаж, где в конце лабиринта коридоров, как раз напротив входа в гарем, находилась сокровищница.

 Неожиданно в другой части дворца прозвучали несколько приглушенных одиночных выстрелов, автоматная очередь, затем отдаленный отчаянный крик, и снова настала тишина.

 Мы переглянулись и осторожно вошли в анфиладу комнат, ведущую в нужную нам сторону.

 Я шел впереди, за мной - Наташа, озиравшаяся по сторонам в поисках телекамер, а замыкал процессию вооруженный до зубов Генри.