По другую сторону стола расположилась совсем другая компания. В центре сидел скромного вида сухощавый пожилой мужчина в сером костюме и старомодных очках, на безымянном пальце правой руки был небольшой перстень с крылатой змейкой, обвивающей жезл. При каждом движении руки маленькие глазки-бриллианты змейки поблёскивали. Он о чём-то увлечённо разговаривал с человеком, в котором было что-то, что неуловимо напрягало Бегемота. Но Буров предпочёл не обращать на это внимания и наслаждаться терпким армянским коньяком. Пусть Цессарский разговаривает с кем угодно и сколько угодно – он всего лишь учёный на службе Элькина, а значит, обязан и Бегемоту, и неважно, что Цессарский – бывший Главный санитарный врач России, в союзниках у Бурова министр здравоохранения.

Очаровательная Наталья Ильинична сидела по правую руку от Элькина и увлечённо поедала устрицы. Для высшего света не было секретом то, что Элькин и Фёдорова – давние друзья и любовники. Муж Фёдоровой, известный кинокритик и режиссёр нетрадиционного кино, был нетрадиционен во всех отношениях. Впрочем, это была заезженная тема бульварных газет. Суть вопроса состояла в том, что Наталья Ильинична лоббировала интересы Элькина в Минздраве, и именно благодаря её покровительству была открыта сеть клиник «Славянский-медикал». Буров также знал, кто на самом деле является отцом её сына. Буров знал многое из того, что не было доступно бульварной прессе, и это давало ему ощущение власти…

И тут Бегемот наконец понял, что его напрягает. Тот человек, с которым разговаривал Цессарский, – его лицо не было знакомо Бурову. Это был, видимо, кто-то из научных кругов. А кто у нас главный по всяким там научным делам? Правильно – Карпов. Осенённый удачной догадкой, Бегемот толкнул Карпова в плечо:

– Васька, скажи-ка, а кто это там сидит напротив нашего Аполлона?

Карпов-младший слегка поморщился – то ли от фамильярного обращения, то ли от того, что грибной суп пошёл не в то горло, – но, тем не менее, ответил:

– Это один из учеников отца, я не помню его имени… он откуда-то из Ирана.

– А, – понимающе закивал Бегемот, – значит, из посольских.

– Не совсем. Насколько я знаю, его сюда привёз Аликберов.

– С каких пор Патрик заинтересовался наукой? – удивился генерал.

– С тех самых пор, как началась эпидемия. Он несколько раз консультировался с отцом по разным вопросам. Уверяю вас, Анатолий Ефремович, это сугубо прагматический интерес.

– Да, служить России стало модно, прямо-таки волна патриотизма.

– Да, и как эта волна патриотизма совпала с волной эвакуации! – подхватил иронию Бегемота собеседник.

– Патриотизм шагает по стране, патриотизм тебе и мне, – продекламировал Буров, подражая голосу известного поэта.

Карпов рассмеялся. В этой жизни главное – иметь нужные связи, а дружба с генералом ФСБ никому не помешает. Мало ли, у кого можешь оказаться под колпаком. Должность исполнительного директора одного их крупнейших российских холдингов не позволяла быть непредусмотрительным.

Соболев полагал, что Толик просто купил по дешёвке списанную «улыбайку» у афганских ВВС. Удачное приобретение – борт-призрак, самолёт, которого нет.

Конечно, Соболеву пришлось поднимать свои связи, в срочном порядке договариваться, чтобы самолёт пропустили, всего-то шесть часов лёта из Пешавара – и вот он здесь. Тем не менее встреча была организована надлежащим образом, и Толика встретили проверенные люди из ГРУ. Толик знал ситуацию получше некоторых – на Ближнем Востоке сейчас было очень горячо. Соболев оказался очень удивлён, когда боевой товарищ, которого он считал погибшим, вышел на связь в 2003-м. Толик очень изменился, но в то же время остался прежним: как только он оказался на земле, он тут же развёл бурную деятельность, полагая, что привезённого с собой оборудования будет недостаточно.