Трое суток Пьеро ухаживал за больной. Пытался поить из кружки, обтирал лоб водой, менял повязку, носил на руках в кусты. Вслушивался в несвязные речи бедняжки, надеясь угадать ниточку к спасению.

Коломбина читала роли, звала Арлекина, плакала и смеялась. На третью ночь ее не стало.

Пьеро похоронил труп в овраге. Забросал землей и опавшими листьями марионетку с отрезанными веревочками,   бывшую   когда-то   Коломбиной.   И   остался   сидеть   в   недоумении,   не   желая   понимать происходящего.   Его   мир   схлопнулся   как   карточный   домик.   Остались   декорации   –   кровь,   грязь,   голод.

Одиночество в холодном, пустом лесу. Нет даже веревки, чтобы повеситься – старые штаны не выдержат тяжести тела.

Через неделю голод выгнал его из чащи. Пьеро побрел по дороге прочь от города (хочется сказать ненавистного – но Пьеро не умел ненавидеть). В ближайшей деревне его взяли пасти свиней. Платили едой и местом под крышей. Насмехались зло – неумеха городской, необученный. Он играл роль дурачка и это его спасло. Единственное, что можно сделать, потеряв все – не думать. Пьеро ворошил навоз и таскал бадьи с пойлом   под   брань   хозяина,   выпивал,   причмокивая,   законную   кружку   пива   по   воскресеньям,   спал   с коровницей, пожалевшей блаженненького и не думал. Весной в деревню пришел вербовщик. Пьеро подался в солдаты.

Если   нечего   терять,   можно   быть   жестоким.   Пьеро   учился   стрелять   из   мушкета,   колол   саблей соломенное чучело, вытягивался во фрунт перед офицерами. Роль была хороша. А вместо аплодисментов Пьеро   наградили   капральскими   лычками.   Год   шел   за   годом.   Каша   у   костра,   соленые   шуточки   вместо приварка, проверка караулов. Солдатское жалованье в кисете собиралось монетка к монетке, увесистый мешочек уже натирал живот. И вот, наконец, началась война. Отряд Пьеро долго шел в арьергарде и в город вступил   последним.   Сражение   завершилось,   осталось   добить   последних   притаившихся   неприятелей   и подобрать добычу, не замеченную первопроходцами. Солдаты разбрелись в поисках дармовой выпивки и нетронутых   девок,   Пьеро   шел   один.   Роль   подошла   к   кульминации   –   возможно   через   минуту   из   этого мушкета придется стрелять в человека. И вдруг из проулка… о, господи!

Пестрый полог, скрип и визг колеса. Мальчишка на козлах роняет поводья, не в силах справиться с испуганной лошадью. Куда ж они смотрят, олухи!

Пьеро бросился под копыта, перехватив мерина за узду. Пихнул мальчишку в повозку, вырвал у него бутафорскую шпагу. Вскочил на козлы и погнал, нещадно нахлестывая – прочь, прочь отсюда. Стук копыт перебиваемый   какофонией   криков,  горящая  баррикада  поперек   улицы  –  только  бы  полог  не  подожгло, солдаты наперерез – кнутом одного, второго – прочь!

Он   замедлил   бег   повозки   только   за   речкой,   отъехав   от   города   пару   лиг   –   иначе   мерин   падет   и убраться отсюда они не сумеют.